Альбина Нури - Каменный Клык

Она обогнула стол и подошла к нему, протянув руку. От этого прикосновения по телу прошла тягучая сладкая волна, во рту мгновенно стало сухо. В Ирининых глазах промелькнула едва заметная понимающая усмешка. Аромат ее духов был чуть сладковатым, одурманивающим, как и она сама. Пожалуй, это скорее вечерний парфюм, однако ей он, несомненно, очень шел.

– Присаживайтесь, – предложила она, опускаясь на диван. Алексей повиновался, однако предпочел выбрать стоявшее рядом кресло. Ирина снова усмехнулась – уже более откровенно. – Вашу жену зовут Мариной?

– Да, но я называю ее Марусей.

– Как мило. Сколько лет вашей дочери? – продолжала расспрашивать Ирина.

– Вообще-то Алиса – дочь Маруси, – зачем-то поведал Алексей.

В глазах Ирины что-то промелькнуло – Алексей не успел уловить, что именно. Она одобрительно улыбнулась и заметила:

– А вы молодец. Не всякий мужчина сумеет принять и растить чужого ребенка как своего.

– Если любишь женщину, любишь и ее ребенка, – отрывисто бросил Алексей, раздраженный собственным неуместным откровением, а еще больше – незаслуженной похвалой, в которой ему почудилась скрытая издевка. Ирина чутко уловила его настроение и предпочла сменить тему. Деловито перечислила документы, которые следовало предоставить в поселковую администрацию, назвала сумму обязательных взносов, прояснила все вопросы, касающиеся коммунальных платежей.

Прощание получилось неловким. Внешняя притягательность Ирины была настолько выразительна, что появлялось навязчивое желание любой ее жест и слово трактовать как приглашение к дальнейшему, более плотному знакомству. В планы Алексея совершенно не входил роман и тем паче новые отношения, хотя ему показалось ( понравилось так думать? ), что Ирина не будет против.

Алексей ушел слишком поспешно. Лучше подошло бы слово «ретировался». Однако когда он спускался по ступенькам, Ирина окликнула его:

– Алексей! Чуть не забыла! – она стояла на верхней ступеньке, он – на нижней. – У нас в Каменном Клыке есть давняя традиция: тридцать первого октября мы устраиваем Осенний бал. Вы, разумеется, приглашены. Ждем вас с женой и дочкой.

– Тридцать первого октября? Это же Хэллоуин, – удивился Алексей.

– Мы не признаем этот праздник, – отрезала Ирина, – глупое нововведение, чуждое российской культуре. Как и Валентинов день. Так что не забудьте!

– Но…

– Никаких «но»! Отказы не принимаются! – Ирина смягчила некоторую резкость своих слов очаровательной улыбкой, изящно развернулась и скрылась внутри.

Не вполне придя в себя после утренней сцены, Алексей приехал домой и сразу занялся делами. Требовалось немного поколдовать с проводкой: в кабинете постоянно мигала лампочка, и это моргание действовало на нервы. Монотонная работа успокаивала, и постепенно к нему вернулась способность мыслить рационально и хладнокровно. Что это он, в самом деле, раскис, как подросток? Слюни распустил. Ну, красивая. Ну, сексуальная ( умопомрачительно сексуальная ). Да мало ли таких? Что ему за дело до нее? К тому же у такой женщины наверняка кто-то есть. Не может не быть. От этой мысли стало одновременно и лучше, и хуже. С одной стороны, накатило облегчение, с другой – подступило что-то, похожее на ревность.

С досады он неосторожно ткнул куда-то рукой, и его легонько дёрнуло током.

– Чёрт! – громко выругался Алексей.

– Привет! – радостно сказала неслышно подошедшая сзади Маруська, – ты, оказывается, уже дома? А я к морю ходила.

– Оказывается, дома, – буркнул Алексей и посмотрел на жену. Ему всегда нравилось смотреть на нее. Тонкая, гибкая, нежная и хрупкая. Очень хорошенькая. В Марусе всегда была манящая беззащитность, трогательная ранимость и детскость. Алексей сразу обратил на это внимание, когда они только познакомились. С первых минут она вызвала в нем желание утешить, защитить, прикрыть, заступиться.

Его фирма делала ремонт в садике, где работала Маруся. Он пришел в бухгалтерию, утрясти кое-какие моменты. Так и встретились. Поначалу она не доверяла ему, показывала иголки. Позже он понял причину ее недоверчивости. Алексей никогда не искал легких путей, препятствия только разжигали решимость их преодолеть, и уже спустя пару месяцев Маруся переехала к нему.

Он ни разу не пожалел об этом – это была целиком и полностью «его» женщина. Женственная, добрая, мягкая, уступчивая, терпеливая, кроткая. Слишком бойкие, излишне самостоятельные женщины его не привлекали. Может, даже немного пугали. И уж конечно, он не потерпел бы, чтобы женщина рядом с ним превосходила его умом.

Хотя, признаться, Алексей всегда относился к Марусе чуточку снисходительно. Как к существу милому и любимому, но, несомненно, стоящему чуть ниже на ступени. Куда вели ступени, что это вообще за лестница такая, он и сам не знал, и если бы кто-то сказал ему, что Алексей считает себя лучше Маруси, он бы гневно опроверг такое утверждение. И все же… Это было что угодно: страсть, любовь, привязанность, влечение, доверие, но не отношение равного к равному.

Впрочем, это все были дебри, в которые Алексей, как любой нормальный мужик, предпочитал не лезть. Просто принимал, как данность. Появление Алисы посеяло смятение в душе, но, в общем-то, добавило уверенности, что он хочет быть только с Марусей. Втайне, не говоря ей, он решил сделать официальное предложение этой зимой. Точнее, под Новый год. И представлял, как обрадуется Маруська.

Сейчас она стояла перед ним, и, наверное, впервые в жизни он подумал, что было бы, окажись на ее месте другая женщина. Например, красотка Ирина Шустовская. Алексей немного растерялся и оттого разозлился.

– Что ты вечно к морю бегаешь? – грубо спросил он. – Надеешься алые паруса на горизонте разглядеть? Ассоль! Лучше бы обед приготовила. Есть хочу, умираю.

Маруся растерянности мужа не заметила, а вот на грубость слегка обиделась. Тем более что это было несправедливо.

– Я уже давно все приготовила, – прохладно ответила она, – а к морю хожу, потому что нравится. Ты же сам хотел, чтобы мне тут понравилось.

В голосе жены прозвучал некоторый вызов, что было для нее необычно. Это охладило Алексея, и он слегка извиняющимся тоном поинтересовался:

– Что сварила? – Алексей знал, что Маруся обожает готовить и рассказывать, что именно приготовила. Это сработало, жена мигом перестала дуться. Ее легкость и отходчивость всегда ему нравились.

– Я салат сделала, с курицей, помидорами, сладким перцем и брынзой. Хлеб испекла, мы с Алиской пол-утра с хлебопечкой разбирались. У меня же раньше не было. А еще красный суп сварила. Со свеклой.

У Маруськи была смешная привычка называть супы по цветам. Имелось три вида супов: белые – например, куриный, с фрикадельками, рисовый. Жёлтые – это, скажем, рассольник, харчо, щи или солянка. И красные – томатный или борщ. Помимо цвета, Маруся обычно еще уточняла: «желтый с капустой» на человеческом языке обозначало щи, а «красный с помидорами» – томатный суп-пюре. Сегодня она имела в виду, что приготовила борщ.