Игорь Красовский - Ал-Гебра

Я согласился, и мы, усевшись на диван, начали играть в дурака. Для меня были самые сложные моменты в игре, когда она добирала карты. Виктория накланялась в мою сторону, в этот момент из-под халата была видна её грудь, отчего я не мог сосредоточиться и потому, видимо, творил что попало.

– Ты не играешь, ты пялишься на мои сиськи! – весёлым тоном крикнула Виктория.

Я остолбенел, ну что можно сказать в такие моменты, когда тебя ловят с поличным.

– Пялишься? – прищурив глаза, спросила она.

– Как мне удержаться, если они сами на меня смотрят?

Она раскрыла халат и обнажила грудь, отчего моё сердце бешено забилось, а дыхание участилось. Я смотрел, как загипнотизированный удавом кролик. Два плотно налитых шарика с коричневыми сосками вызывающе направленными прямо на меня, казалось, чего-то ждали. Она начала их раскачивать, и я заметил сбоку у левой груди шрам. Я видел подобный раньше, у моей тёти внизу живота был такой от удара ножом.

– Можешь потрогать, и я пошла спать. И ты тоже! – сказала она смеясь.

Когда об этом грезишь – это одно, но тут я стушевался, видимо заметив мою нерешительность, Виктория взяла мои ладони и положила на свою красивую грудь. Я возбудился, фейерверк гормонов вспыхнул в моей крови, мне хотелось накинуться на неё, сорвать тонкий халат со столь желанного тела и овладеть им.

– Прости, совсем нет жизненных сил, может, в следующий раз, – она поцеловала меня, – спать!

Виктория намеревалась было встать с дивана, но я не желал останавливаться, притянув её, я страстно впился в её губы, проникая языком в её рот. Буря страсти овладела мной. Надо это сделать! И только эта мысль пришла мне в голову, Виктория надавила мне ладонью чуть ниже живота и резко встала.

– Я сказала, спать!

Мне показалось, что она что-то сделала, так как моё возбуждение резко прошло.

– А что бы ты лучше заснул, и моя грудь не мешала этому, расскажу тебе про одну игру. Когда ляжешь, закрой глаза и представь, что твоя голова там, где ноги, а ноги, где голова. Почувствуй, что за твоей головой не стена, а дверь в мою личную комнату.

Когда уже был застелен диван, и я предвкушал, что мы хотя бы ляжем вместе, но Виктория пожелала мне спокойной ночи и скрылась за дверью, ведущей в другую комнату или, как она её назвала, личную комнату. Защелкнулся замок, лишив меня шанса пойти за ней.

Утром меня разбудил запах свежезаваренного кофе и жареной колбасы.

– Доброе утро, мой парень! – сев на край дивана, сказала Виктория.

– Доброе утро, Виктория Игор… !

– Спасибо, – она потрепала меня по голове и, поднявшись с дивана, продолжила,– Сейчас быстро завтракаешь и на учебу. Не дай бог опоздаешь, мне выговорят, что я тебя заманила, совратила и вообще попортила моральный облик молодого комсомольца.

– Откуда они узнают? – мне так неохота было вставать из такой уютной и благоухающей постели.

– Все уже знают.

– А ты, не пойдешь разве? – спросил я, надеясь прийти вместе с ней, чтобы все увидели нас вдвоем и обалдели.

– У меня сегодня только одна пара, после обеда. А вечером я занята.

Виктория накормила меня завтраком, после мы выкурили по сигарете, и пришла пора мне уходить. На прощание она одарила меня страстным поцелуем, запрыгнув на меня и обхватив ногами. Я хотел продолжения и никак не мог оторваться от её губ, но она, уже стоя на полу, меня силком оттолкнула.

– Все, все, оставь на следящий раз, а то всю страсть истратишь, и стану не интересной тебе.

– Ты всегда будешь мне интересной.

– Ох. Если б мне только жизненных сил, я бы с тобой такое сделала! Ну, всё.

Виктория проводила меня за дверь, дав шутливого пинка, а собака по кличке Пёс, виляя хвостом, проводил меня до калитки.

Всю дорогу до техникума в моих глазах стояла картина, как я стоя держу Викторию, она обхватила меня руками за шею, а ногами за бедра, из-под разреза халата видны её груди. Но какие ей нужны жизненные силы и вообще, что это такое?

Глава 2

Виктория была права, – бесовская компания действительно следила за мной, когда я её провожал, это стало ясно, как только пришел в курилку. Ко мне сразу подбежал Колесов с вопросом, как училка в постели. После этого случая Виктория меня домой не приглашала, максимум во двор, где мы долго целовались, курили или просто болтали. Она всегда говорила, что с удовольствием бы меня пригласила, но всегда ссылалась на усталость, занятость и отсутствие жизненных сил. Что она имела в виду под последним, мне так и не удалось выяснить ни у неё самой, ни в библиотеке. Ирка же мне сказала, что у Вики, возможно, проблемы по женской части, и скорее всего она их скоро решит, все женщины так делают.

– Даст она тебе, не переживай, – сказала она как-то ни с того,

ни с сего.

– Почему ты решила, что я переживаю? И зачем всё опошлила? Я ведь её люблю, только она не знает об этом, я ей ещё не говорил.

Ирка посмотрела на меня, как на идиота, и снова сказала:

– Говорю тебе, даст, – и добавила, выкидывая бычок в клумбу, – а если нет, то я тебе дам в знак утешения.

От этих слов я подавился дымом аж до кашля, и в этот момент подошла Мальцева.

– Там в профкоме билеты в театр дают бесплатные, никто не берёт, а спектакль хороший. Сходи хоть ты, возьми, все одно в общаге просидишь, ничего не делая весь выходной.

– С чего ты решила, что я ничего не делаю?

– Не знаю, просто так ляпнула, мне сказали народ собрать, вот и пытаюсь. Ну, возьми, пожалуйста, – последние слова она умоляюще протянула.

– Ладно, возьму, уговорила, – сжалившимся тоном произнес я.

– Спасибо. А лучше возьми два, – и тут же скрылась в толпе студентов.

«И эта знает», – подумал я, хотя идея взять билет и на Викторию мне понравилась, прекрасный повод побыть с ней на людях. Я поднялся в профком и взял два билета. «Она, конечно, может не пойти, да и я вряд ли пойдёт, но хоть старосту выручу», вертелось в голове. Войдя с билетами в нашу аудиторию, где Виктория сидела и проверяла работы, одновременно закусывая большим красным яблоком, я не заметил Петухова, который что-то искал под своим столом, и радостно сообщил:

– Виктория, в субботу мы идём в театр.

– О, отлично! Спасибо, сто лет не была в театре. Что может быть лучше театрального буфета?! – она улыбнулась, протянула мне яблоко, – на, раздели со мной сей плод змеиный.

Я надкусил яблоко в месте со следами её губной помады. К вечеру билетов в профкоме не было, в основном их забрала наша группа.

– Теперь я знаю, через кого надо билеты распространять, – сказала мне Мальцева и заговорщицки подмигнула.

В назначенное время я стоял на крыльце театра и ожидал Викторию. Позади меня толпилась вся наша группа и другие студенты, и я слышал их рассуждения по поводу, придет она или нет. Она появилась как из ниоткуда. В своих неизменных очках, в белой болоньевой куртке, под которой было чёрное платье, в красных чулках и в коротких сапожках на очень тонком и высоком каблуке. Прическа, явно сделанная, для похода в театр, маленькая красная сумка и красный платок не шее, делали все это киношно-нереальным. За спиной я слышал гул восхищения, но мне стало стыдно, ведь я стоял в дешевом совковском костюме и куртке купленной ещё три-четыре года назад. Виктория подошла ко мне, глазами показала, чтобы я её поцеловал в щёку, и на ухо мне сказала.