Ефим Захаров - Поколение апатрид

Когда Олег открыл глаза, солнце освещало комнату ровным жёлтым ярким светом, а из открытого окна доносилось чириканье птиц. Насти уже не было, и электронные часы над телевизором показывали «8.42». Голова ясная, но руки и ноги болели, будто он вчера разгрузил вагон картошки, как когда-то в студенческие годы. «Нужно возвращаться к жизни. Хватит. Нарасслаблялся», – сказал он вслух, упал на пол, отжался двадцать раз и пошёл в душ. На кухне, к его удивлению, был заварен чай, а ещё тёплые сырники, накрытые разноцветным пасхальным полотенцем, стояли на столе. «Вот это уже лучше. К вечеру, надеюсь, вообще всё будет в порядке», – улыбнулся он и подумал, что неплохо бы порадовать жену каким-нибудь подарком, да и Ваньки пока нет, можно вечер вдвоём провести. Он взял телефон, чтобы написать Насте приятное смс, но увидел три неотвеченных вызова – два от «Толоконников И. К.» и один от абонента «Надежда Михайловна». Звонки были вчерашние, но он их не слышал – телефон весь день был в беззвучном режиме. Жуя сырник, обильно политый сметаной, он думал, кому перезвонить первому, и решил, что Толоконникову, он всё-таки звонил дважды.

Игорь Кириллович, бывший коллега по судейскому цеху, которому повезло больше других, работал в одном суде с Илюхой и после «крымской весны» сохранил не только свою должность, но и остался одним из немногих, которые в меру своих сил и возможностей поддерживали коллег, оставшихся не у дел, добывали всякую информацию и делились ею, надеясь, что она как-нибудь поможет изменить ситуацию.

– Привет, Олежек. Как ты? – сразу ответил Толоконников на звонок.

– Нормально. Как сам? – Олег отхлебнул из кружки остывший чай.

– Да у меня-то всё в порядке. Я не звонил на майские, видел тебя на похоронах, понял, что звонить не нужно.

– Угу. Я вчера из пике выходил, звонок не слышал. Что хотел то?

– Помощь твоя нужна.

– Моя? Тебе? – Олег удивился.

– Твоя, твоя. Но не мне. Лучше тебя в Крыму специалистов мало, а обращаться к кому попало, я не хочу.

– Спасибо на добром слове.

– Тебе сейчас, я так думаю, делать особо нечего, заезжай ко мне, я на работе.

– Когда?

– Чем раньше, тем лучше.

– Одеваюсь и еду.

– Жду, – Толоконников отключился.

Через десять минут он сидел в автомобиле. Десятилетний дизельный серебристый «Land Cruiser» годом и месяцем своего выпуска напоминал о первой встрече с Настей, да и вообще много всего было, что связывало жену и машину. А главное, что поводов для мыслей о замене ни одна, ни другая не давали.

Пока машина грелась, Олег набрал тёщу. Надо сказать, что его отношения с Настиной мамой складывались на редкость удачно, виделись они редко и симпатизировали друг другу. Поговорив с Надеждой Михайловной, которую он называл на «вы» и исключительно по имени-отчеству, заверив, что с его здоровьем всё в порядке, с Анастасией они помирились и поводов для беспокойства у неё нет, Олег несколько минут поболтал с сынишкой, просившего как можно дольше не забирать его от бабушки, потому что у неё весело и не надо идти в школу. Договорившись, что на выходные они с Настей заедут за Ваней, Олег бросил телефон на пассажирское сиденье и вставил в щель магнитолы диск «Високосный год».

Дождавшись припева первой песни, Олег сделал звук громче и нажал педаль газа.

«…Если я правильно помню

И моя память не спит с другим,

Авторство этого мира

Принадлежит им.

Они ни в кого не верят

И никогда не плачут

Бог, открывающий двери,

И Ангел, приносящий удачу…»

Дорога до столицы Крыма заняла три с половиной часа. Трасса Керчь-Симферополь, ставшая за последний год «дорогой жизни», полностью отвечала своему названию. Поток машин в обоих направлениях ослабевал только тогда, когда вследствие непогоды не работала паромная переправа, а состояние дорожного полотна вызывало исключительно ненормативную лексику. Ежедневно разбиваемая фурами и военной техникой трасса с двумя полосами для движения, по одной в каждом направлении, просто не справлялась со своей функцией. Новый асфальт укладывался понятными только работникам «Автодора» участками и слоями, и разница между «старым» и «новым» асфальтом могла достигать десяти сантиметров. Одуревшие от многочасового ожидания на переправе водители просто не замечали «особенностей» дороги и благополучно «вылетали» в кюветы и поля, разбивая свои машины. Добравшись до Феодосии, Олег насчитал четырех «лётчиков». Чуть не доезжая Грушевского перевала, он увидел покорёженную красную «Mazda», вернее то, что от неё осталось. Приехавшие на место ДТП «скорая» и полиция создали огромную пробку, и машины с трудом разъезжались по одной оставшейся незанятой обочине. Аварии со смертельным исходом на «дороге жизни» уже стали обычным явлением. Бесконечные медленные гружёные фуры создавали на горной узкой и недостаточно обзорной дороге с многочисленными запрещающими знаками и сплошной разделительной полосой километровые «поезда», вынуждая нетерпеливых водителей идти на рискованные обгоны, которые зачастую заканчиваются трагедией.

Въезд в Симферополь, от первого светофора до первого кольца, который ещё год назад занимал от силы минут шесть-семь, забрал у Олега почти час жизни и неопределенное количество нервных клеток.

Судебные приставы, дежурившие на входе, его не узнали и просто так не пропустили, заставили показать паспорт и записали в специальном журнале, что 11 мая 2015 года в 13 часов 43 минуты в здание суда зашёл гражданин Уваров Олег Петрович, 1975 года рождения. «Гражданин Уваров» – Олега это покоробило и испортило начинавшее понемногу улучшаться настроение.

Толоконников, высокий и прекрасно одетый спортивный мужчина за пятьдесят, с небольшим пузиком, лысеющий и старательно, но неудачно, с этим борющийся, в дорогом тёмно-синем костюме в мелкую полоску и белой рубашке без галстука, принял бывшего коллегу тепло, обнял, немного похлопал по спине, предложил чаю и поставил на стол вазочку с печеньем.

Для начала Игорь Кириллович, вздохнув, рассказал, что позавчера он заходил к Лене, вдове Ильи, убедился, что у них всё в порядке, после чего попросил Олега не оставлять жену друга без внимания. Затем он сделал радио в кабинете громче и, придвинувшись поближе, приступил к делу:

– Олежка, – Толоконников знал Уварова ещё стажёром прокуратуры, поэтому мог себе позволить называть своего собеседника так, как считал нужным, – несмотря на всё, что произошло, я лично считаю тебя одним из лучших в профессии, поэтому и обращаюсь. Сын соседа моего, Мишка, в неприятность попал, если отец узнает, то пацану плохо будет. А если об этом ещё кто-нибудь узнает, то и папашке не позавидуешь.

– Это министра нового, что ли, сынок, как его, Разин, да?