София Ротекер - Бомонд

─ Тогда как вы объясните порез на плече Джона, детектив? ─ Она загадочно улыбнулась.

─ Это еще предстоит выяснить, как и все остальное.

Закончив с допросом, Лоренцо тяжело выдохнул, потирая виски круговыми движениями. Итан сосредоточенно бегал глазами по записям, иногда делая паузы, что-то бурча под нос, затем прервался.

─ Знаете, мистер Нери, эта женщина напомнила мне о моём путешествии в Ригу. Ох, как же мы с друзьями напились тогда, даже пошевелиться не могли. Если бы вы хоть раз заглянули в «Альгамбру», то не стали… ─ помощник заметил укоризненный взгляд детектива и осёкся на середине предложения.

─ Каракули тебе не помогут, бросай это дело, ─ проигнорировав, произнес детектив.

─ Но, сэр, как же тогда запомнить информацию?

─ Учись слушать. Пока ковыряешься со своими листочками, упустишь что-то важное.

Грустно посмотрев на блокнот, парень спрятал его в пиджак.

09.15.1928

10:39 pm

«О боже, неужели я в самом деле согласилась на это? Дядя Джон, знаю, что вы против, простите, но…», ─ в голове Анны роились мысли, не давая покоя. Она боялась, что секрет, рано или поздно, обернётся не лучшим образом. Хотя, сейчас не стоит переживать, это всего лишь определенный опыт в сфере искусства… Девушка продолжала себя успокаивать, корила в своеволии, а безрассудство не переставало удивлять. «Это наша третья встреча, и я согласилась на такое!» Нельзя отрицать, неизвестность дразнит внутреннего демона ─ приятное ощущение. Всё, пришли.

Студия оказалась довольно просторной, мистер Пирс не поскупился и на этом. Если честно, то Анна всегда представляла чертоги художников небольшими, тёмными и заваленными грудой бумаг, неудавшихся черновиков. А тут, напротив, широкие окна и хорошо организованный инвентарь. От предвкушения следующего часа она неосознанно подпрыгнула на носочки.

─ Не передумала? ─ Томас, с подлинным беспокойством, задал вопрос. Он не давил, дал время подумать, но оно не было нужно, её решение принято и неоспоримо.

─ Нет, ─ резкий ответ позабавил художника, легкая улыбка придала уверенности.

─ Тогда там можешь переодеться.

Его длинные эстетичные пальцы указали на белую ширму с арабской решёткой. Анна зашла за неё и начала стягивать одежду, пока тот готовил краски. С надеждой, чтобы он не увидел через эти узорчатые щели. Однако какая разница, если полотном, сегодня, было её тело. Ожидание чего-то запретного перекрыло чувство стыда, заставило выйти на свет. Выработался адреналин, будто она только что украла булку из пекарни. Томас сидел в полной готовности, терпеливо ждал. Когда девушка встала перед ним, выражение лица нисколько не изменилось. В нём не было ни желания, ни безразличия, лишь задумчивость. Его глаза медленно стали осматривать тело с головы до ног, представляя различные комбинации оттенков и рисунков. Почему-то это вогнало в краску, щёки порозовели, а дыхание участилось. Анна стремительно теряла контроль над собой.

В ход пошла кисть. Начал художник с толстых мазков, создавая фон и силуэты будущих фигур. Он старался наносить краску нежно, не давя слишком сильно, но от этого становилось только хуже. Попытки удерживать себя на месте давались большим трудом, тело все норовило изогнуться вслед за прохладными пучками с акварелью. Либо Томми имеет завидное самообладание, хорошо скрывая ухмылку, либо он вправду не замечает «мучений» девушки, увлеченный работой. Оказалось, нанесение первых слоев ещё не самое страшное, наступила очередь контуров. Тоненькие волоски кисти активно изучали тело, оставляя легкие мазки. Время от времени, чувственные пальцы художника касались кожи, промакивая подтеки. Когда его руки добрались до груди, розовые бугорки загорелись. Как же неловко! Анна молилась лишь об одном ─ поскорее бы все кончилось, пока тело не натворило ещё чего-то более постыдного.

Через две тысячи шестьсот сорок секунд, да, она считала каждую из них, Томас провел последнюю линию, сделал шаг назад и восхищённо разглядывал результат. Глаза сияли, зато лицо оставалось прежним ─ отрешённым, без каких-либо иных намеков. Через какое-то время Томаса словно вышибло из транса, и его взгляд поймал её. Он мягко взял Анну за руку и подвел к зеркалу. Это было… превосходно… удивительно… великолепно? Нет, невозможно передать красоту словами, какой бы ты ни был великий писатель. Прочувствовать всю мощь изобразительного искусства возможно только собственными глазами. Дар речи покинул девушку. Кажется, впервые она влюбилась не в человека, а в его руки.

Вдоволь налюбовавшись произведением искусства, с глубоким сожалением, краску пришлось всё же смыть. Босс ни за что не простит пятна на униформе. Если горничной за неопрятность полагалось наказание, то крупье, работающему с огромным количеством людей разной масти, точно не позволялась такая ошибка. Анна и Томас сидели на больших матрасах, робко касаясь друг друга пальцами ног. Они могли часами разговаривать обо всём на свете, даже о самом сокровенном. Только условились соблюдать одно правило: всё, что происходит за стенами этой студии ─ остается тайной. Даже Джон не знал о зарождающейся связи между ними до крайнего момента, и то вышло это случайно.

─ Кажется, последнее время вы не ладите, ─ заметил Томас.

─ Ты же сам знаешь, мой дядюшка трудный человек, ─ Анна опустила взгляд на небольшой складной ножик, который попался под руку, пока она разглядывала рабочее место Томаса. ─ Он и так вышел из себя, когда увидел нас с тобой вместе. Мы тогда сильно поругались… и… наши взаимоотношения стали ещё напряженнее после того, как я узнала, что он использовал меня, как часть своего плана. Наивная дурочка, думала, старик любит, переживает за меня!

Всем известно ─ тайное становится явным. Вот только мистер Фридман не предполагал, что так скоро. Девушка и не подозревала, каким важным звеном она являлась в сделке между её дядей и Майклом Пирсом. Те тяжелые два дня прошли не даром благодаря решающему пункту ─ Анне. Джону удалось договориться о пропуске в обмен на очаровательную племянницу, в роли крупье. Пирс никогда бы не отказался от лишних ловких рук, ведь с каждым днем бизнес шел в гору, как и количество клиентов. На первый взгляд, «бескорыстная» помощь обернулась в ужасное предательство в сердце девушки.

Анна продолжала крутить нож. Лезвие мутно отражало картины, прислонённые к стене позади. Металл был запачкан грифелем от постоянной заточки карандашей.

─ Томми, ─ сегодня, субботним вечером, девушка вела себя странно. Настроение менялось чуть ли не каждую минуту, теперь она была серьезной. ─ Какие проступки можно оправдать отчаянием?