Екатерина Тимофеева - Внутри

Петручио всё своё время проводил за компьютерными играми, круглыми сутками участвовал в турнирах, но так ещё и не заработал ни копейки. Жил с мамой, естественно, не женат, в очках и толстый. Марку нравилось дружить с Петручио – точнее, он просто позволял ему с ним общаться, когда Марку будет это нужно. Вот как сейчас.

– Ну что, жиробасина, заработал все деньги мира на своих никчёмных турнирах?

– Марк, привет! Ну ты же знаешь, что нужно много тренироваться – и всё получится. Мне только тридцать, – наивно ответил Петручио, жуя при этом очередной кусок пиццы.

– Ты точно тупой, тебе уже тридцать! У тебя уже ни реакции, ни соображалка не работают – мозг жиром заплыл. Тебе сколько раз говорить, чтобы ты поднял своё резюме, обновил и начал искать работу. Ты же на этом стуле уже три года деградируешь, после того как тебя уволили!

– Не уволили, а я сам ушёл – надоело сканворды с трупами разгадывать. Да и платили там мало. Пошли они! – негодовал Петручио, на которого опять нахлынули воспоминания о прошлой работе, где он работал ночным сторожем в морге.

Непростая судьба, конечно, прибила Петра работать в морге. Отец у них умер, когда Пётр заканчивал второй курс универа, мать с горя начала пить – её уволили. Ну и по всем законам жанра, Петру пришлось забросить учёбу и идти работать, чтобы прокормить себя и пьющую матушку. Работал всем, кем подворачивалось, но вот последнее – это морг. Работа не пыльная, сидишь в стерильном помещении и караулишь трупы, чтобы не разбежались. Нравилась Петручио эта работа: днём он уже подсел на компьютерные игры, а ночью либо спал на стульчике, либо ел гамбургеры. Да вот досада – однажды ночью из холодильных камер пропал труп женщины. Нетрудно понять, как такое могло произойти, когда охранник на своём посту слюнки во сне пускает. В итоге горе-сторожа уволили, а полиция выяснила, что труп женщины был похищен её же мужем, который её отравил, но, побоявшись результатов вскрытия, решил ликвидировать улики вместе с телом. Глупо, но это человеческий фактор: сначала мозг парализуется моральным кодексом – «что я наделал». А когда самообладание и ясность понимания расплаты за содеянное снова возвращаются – начинается паника вперемешку с бредовыми идеями, как отмазать себя от тюрьмы. Так вот и рождаются ситуации с похищением убитых родственников.

– Ладно, ладно, сам ушёл, – не стал спорить уставший после работы Марк. – Как мать твоя?

– О, ты спросил про неё первый раз за последние два года! – удивился Пётр. – Она нормально, устроилась техничкой в школу. Пить стала меньше – здоровье уже не то, сам понимаешь.

– Да, понимаю, пить – это вредно, – сказал Марк, допивая третью бутылку пива.

Марк нажал красную трубку на смартфоне, тем самым завершив разговор с Петручио. Разговор был ни о чём, но Марку нужно было поддерживать связь с Петром, потому что это единственный человек, который терпит злорадные шутки Марка, периодически выслушивает его часами, когда тот изливает свою душу на тему, как его все достали, да и встречаться с ним не надо, Пётр всегда за компьютером – его из квартиры ни одна поганая метла не выметет.

Допивая пятую бутылку пива и доедая сыр, Марк подумал, какой же он несчастный человек. Его родители погибли в автокатастрофе, когда ему было семь лет. Он их практически не помнил, только по фотографиям. Иногда клочками в его голове вспыхивали воспоминания: вот они все вместе в зоопарке, вот с папой на автодроме гоняют на машинке, едят сахарную вату и гоняют голубей.

После смерти родителей Марка к себе взяла тётка, сестра матери. Она работала адвокатом и защищала в суде всяких мразей. Конечно, были люди, которые и вправду ни в чём не виноваты, но её приглашали именно к самым отмороженным персонажам, от которых открещивались все, кроме тётки Марка, Елизаветы Германовны. Ей доставляло огромное удовольствие искать лазейки в деле, где можно обелить подонков на скамье подсудимых. А для этого нужно иметь изощрённый ум. И он у неё был. Она считала это даром Божьим. Каждый раз благодарила Бога за то, что отмазала очередного ублюдка. И естественно, за те денежные вознаграждения, которыми её одаривали отпущенные преступники. Поэтому жили они весьма небедно. Тётка ни в чём себе не отказывала. И у неё было особое хобби: она коллекционировала любовников. И всё это на глазах подрастающего юноши. Кого он только не видел рядом с ней: и соседа по лестничной клетке, и дядю Васю из магазина игрушек, и Марата из клуба «Ласковый зверь», и даже Джуниора – чернокожего парня из Университета Дружбы народов.

Поэтому после окончания универа Марк устроился в первую попавшуюся турфирму по своей специальности и съехал от единственной родственницы.

Теперь он жил так, как сам хотел. Ел то, что он хотел. Смотрел те передачи, какие он хотел. Одевался так, как сам хотел. Был полностью сам себе хозяином. И чем больше он наслаждался своей свободой, тем больше замыкался в своём одиночестве. Скромность и нерешительность, мешали ему не только находить общий язык с людьми, но и заводить знакомства с противоположным полом. Поэтому если какая-нибудь глупышка первая начинала с ним разговаривать, Марк, как паук радовался пойманной мухе. Обычно таких девушек он приглашал в кино, но только на те фильмы, которые сам хотел посмотреть, а это были либо занудные артхаусные картины, либо переполненные кровью и криками фильмы ужасов. На свиданиях он старался молчать и слушать девушку – ему на самом деле было плевать, что она рассказывает, просто это спасало его самого от необходимости что-то говорить. Во рту всегда было предательски сухо, а трясущиеся ладони противно прилипали друг к другу.

Но иногда девушки имели наглость и его включать в разговор посредством заданного вопроса. Однажды сидя в недорогом кафе и угощая «муху» мороженым, на Марка обрушился ненавистный вопрос.

– А какое твое любимое блюдо, Марк? – спросила его спутница.

Собравшись с духом и несколько раз сходив в туалет, Марк откровенно произнёс:

– Я это блюдо ещё не пробовал, но думаю, что оно бы стало сразу моим самым любимым. Оно очень популярно в Малайзии, его подают только в самых дорогих ресторанах.

– Фу, устрицы, что ли, какие-нибудь? – фыркнула глупышка.

– Нет. Мозг обезьяны. Представь: ты сидишь за столом, в нём прямо перед тобой круглое отверстие, и вот официант подкатывает к твоему столу обезьяну, она связана и жива. Просовывают её голову в отверстие и начинают вскрывать ей черепную коробку – аккуратненько так, профессионально. Обезьяна орёт, верещит на своём обезьяньем. Но самый сок этого блюда – что мозг должен быть обязательно ещё живой обезьяны. И вот тёпленький мозг перед тобой и вуаля, ты начинаешь его есть! – довольно закончил Марк с полным ртом слюней от своего же вкусного рассказа.