Элеонора Бостан - Инстинкт Убийцы. Книга 3. Остров Черной вдовы

Солнце почти коснулось воды, до встречи двух стихий оставались считанные минуты. Море уже стало золотым, как расплавленное стекло или само золото, по воде побежала красная дорожка. Золото русалок, подумал Пророк, они собирают его и кроют им крыши своих подводных дворцов, прекрасные и опасные девы, чарующие своей красотой и несущие смерть морякам. И она была похожа на русалку, вышедшую из воды, волосы трепал ветер, и пусть они не были черными, такими, какими их создала природа, какими они должны были быть, но он навсегда запомнил ее такой. Закатный свет окрасил всё в свои тона, поэтому, даже будь ее волосы настоящего цвета, сейчас они всё равно стали бы таким же алыми, как последние лучи. Ее стройная фигура выделялась черным силуэтом на фоне заката, она смотрела на воду, прекрасная, как никогда.

А всего в нескольких метрах от нее стоял тот, о ком она думала, зачарованный моментом и позабывший про свою маскировку. Он не мог отвести от нее глаз, такой он ее еще не видел, может, это красивый закат сделал свое дело или ее задумчивость, но сердце Пророка сжалось, застонало, и он понял, что никогда еще так сильно не любил, даже ее. В эту секунду он бы умер за нее не раздумывая, он вырвал бы свое сердце из груди и протянул ей, он не мог жить без нее, не мог дышать, не мог думать. Боже, как она прекрасна, эта мысль билась в его голове, пока он как зачарованный смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Я не заслуживаю ее, подумал он, никто не заслуживает, она слишком красива, слишком умна, она – само совершенство, сильная, опасная, смелая и благородная, и еще она мать, любящая и заботливая. Какой же я был дурак, устыдился Пророк, как я мог думать, что Фатима – грубая мужичка, компенсирующая свою некрасоту и неуспех у мужчин! А она… она… у него даже не было слов, только эта сладкая ноющая боль в сердце и желание защитить ее, сделать для нее всё, чтобы она могла оценить его, принять, чтобы она не сомневалась в нем. Она была такой сильной и опасной и одновременно такой хрупкой и уязвимой, этот мир был слишком грязным и слишком жестоким, а она смело смотрела ему в лицо и при этом смеялась.

Я буду защищать ее, подумал Пророк, до последней капли крови, до последнего вдоха, я буду рядом всегда, и мне ничего не надо взамен. Ничего, кроме возможности видеть ее и знать, что с ней всё в порядке. Никто не подойдет к тебе так близко, чтоб навредить, он говорил с ней в своих мыслях, не отводя глаз , никто не нанесет тебе удар, потому что я встану между тобой и любым твоим врагом, я подставлю свое сердце, чтобы никто не добрался до твоего, и отдам свою жизнь, чтобы твоя продолжалась, я клянусь, Фатима. Потому что я люблю тебя, и это навечно .

И как только он отпустил эту мысль, посылая ей, солнце коснулось воды. И она обернулась.

4

В какой-то сказке говорилось, что когда солнце садится в море, дорожка на воде становится золотой, но это золото доступно не всем, люди не могут добраться до него, и лишь русалки, используя свою магию, могут собирать его. И каждый закат они всплывают и собирают солнечное золото, чтобы украшать им свои подводные дворцы, красоту которых не может увидеть и оценить ни один живой. Они искусно маскируются, поэтому никто почти никогда не видит, как они забирают по крупице всё золото, но если кто-то заметит, морские принцессы забирают его с собой на дно, чтобы сохранить тайну, и человек остается навечно в их прекрасных дворцах, уже никогда не всплывая на поверхность.

Она не рассказывала эту сказку Яну, они ведь жили у моря, и она не хотела, чтобы он боялся воды или ее вымышленных обитателей, но сама она росла среди гор и страстно мечтала увидеть море и проверить, сможет ли она увидеть русалок, собирающих золото, и при этом не оказаться на дне. Так просто я им не дамся, думала маленькая девочка, слушая сказку и мечтая о дальних берегах и приключениях, я убегу, а они не догонят, у них ведь нет ног, только хвост. Она уже тогда проявляла характер, не желала играть по чужим правилам, только по своим. И сейчас, глядя на широкую золотую дорожку на волнах, она вспоминала ту сказку и то, как планировала обмануть русалок.

Красота заката вытеснила наконец надоевшие уже мысли о неведомых врагах, об Аде и ее чудо-острове, сейчас она могла не думать ни о чем, просто наслаждаться моментом, которого ждала весь день. Рядом с ней на песке мальчики продолжали бесноваться, пытались пройти прямо по золотисто-красной солнечной дорожке, и Фатима улыбнулась, снова думая о русалках и о том, что не все сказки должны доходить до детских ушей. Недалеко от мальчиков молодая пара тоже смотрела на закат, держась за руки. Обычно Фатима не обращала на такие вещи внимания, но сейчас почему-то они привлекли ее, и то, что они держались за руки и выглядели влюбленными, совсем не раздражало, наоборот, они очень вписывались в картину. Возможно, подумала Фатима, и сама себе удивилась, если бы у меня была пара, я бы тоже пришла сюда и взяла его за руку, и мне тоже было бы плевать, кого это раздражает или кому не нравится. Возможно, я бы даже поцеловала этого человека, как только солнце коснется воды, подумала она и даже улыбнулась, но не попыталась прервать эти мысли или отрицать – она уже усвоила, что рано или поздно вещи выходят из-под контроля, нельзя контролировать всё постоянно, это закон. И если уж что-то сорвалось с цепи, вышло из-под контроля, то лучше дать этому «нагуляться». В противном случае, цепь порвется навсегда.

– Ян, Андрей, осторожно, не подверните ногу на камне! – крикнула она, из песка торчали небольшие камни, некоторые с острыми краями, а мальчики не замечали ничего вокруг, как и все дети.

Они кивнули, но она не сомневалась – в одно ухо ее слова влетели, в другое тут же вылетели, таковы дети. Она с нежностью посмотрела на светловолосого мальчика, он не был ее сыном от рождения, а может, как раз, от рождения и был. Может, судьба уже тогда знала, что матерью ему станет совсем не та женщина, которая его родила. Я виновата, подумала Фатима, так сильно, что никогда не смогу загладить свою вину, и лучше ему никогда не узнать правду. Правда убивает, и Фатима в тысячный раз поклялась, что сама убьет кого угодно, только чтобы правда не отняла у нее то, что она так любила.

А он вырастет красавчиком, подумала она, любуясь сыном, эти голубые глаза и то, как он смотрел уже сейчас, его густые волосы, которые начали темнеть, приобретая красивый пепельный оттенок, сама манера держаться, в этом мальчике уже сейчас было столько мужественности. Видимо, все Яны вырастают сердцеедами, по крайней мере, одного такого я точно знаю, подумала она и почувствовала, как губы сами растягиваются в улыбке. А как же по-другому, ведь этого маленького мужчину она назвала в честь другого голубоглазого красавца. И он – тот самый рыцарь, в этом она уже тоже не сомневалась. Рыцарь, прячущийся в темноте со своим огромным сердцем, которое бьется для нее. Романтично, как раз для такого заката.