Луциан Торпеда - LAVANDA. Audi cor tuum

– От же ш молодьож…

Было понятно, что она не настроена на диалог с конкретным молодым человеком, поэтому пошла дальше, виляя большой попкой, словно Глория из Мадагаскара.

– Большое спасибо, выручили!

– Тук-тук, не опоздал? – Просовывая физиономия в щель. – Разрешите войти?

Препод уже что-то глаголил, хотя до начала пары было ещё четыре минуты.

В аудитории пахло дорогим парфюмом – «Hugo Boss». От кого это такой приятный запах? Гагага. Не от препода же.

– Здравствуйте! Не опоздали. Проходите, присаживайтесь, где вам удобно. Я только разогреваюсь.

В аудитории засела нехилая рать, закаменевшая от интереса.

– Ещё раз напомню, для новопришедших, как меня величать. Обращаться ко мне можете Рудольф Исраелович.

– Как? – Переспросил Сеня. – Давайте я запишу.

– Молодой человек, в вашем возрасте рано и крайне невыгодно иметь проблемы со слухом! Это я вам, как профессионал говорю. Поразмыслите над моими словами, милейший. Иначе вы здесь лишний.

Рудольф Исраелович выглядел совсем не как человек, который может колоть словом, подобно шпаге; это был мужчина лет тридцати пяти- сорока, скорее всего, не женат.

Выглядел, как обычный, среднестатистический бедный препод-мышонок. Имел не высокий рост, острый, как копье, нос; массивные уши, которые спрятались за густой шевелюрой; черноту и строгость взгляда ярко выделяли оптические очки, без которых он вряд-ли что-то видел; основной упор немного припадал на правое плечо, видать скосилось из-за сумки, но на ногах стоял уверено; лишних жестикуляций не демонстрировал; над такими обычно издеваются и отжимают, шо половую тряпку

– Шо он о себе возомнил? – Прокручивал Сеня.

– Молодой человек, на мне разве мультики показывают или фильмы для взрослых? – Накалял Рудольф Исраелович. – Или, может, я вам понравился? Простите, но я натурал.

Аудитория упала на «гага».

Сеня смотрел на него из-под лба, понемногу возгораясь. Контроль сходил на нет. Он стиснул кулаки, на лице вылезли вены.

– Вам не хорошо? Может, таблеточку? Или как там молодежным сленгом? Колесо закинете?

– Давай, ещё слово! – Шептал Сеня. – Только вырыгни ещё что-то… будет тебе борода!

В аудитории наступила гробовая тишина. Всем было интересно послушать этот словесный махач.

– Представьтесь, молодой человек, а то дыру во мне пробурите, а имени вашего я так и не узнаю.

– Арсен! – Сцепив зубы. – Златников!

– Ладно, Семён, приятно познакомится.

– Может, это у вас проблемы со слухом? Арсен, а не Семён! Пора бы вам задуматься о выходе на пенсию.

– Очень интересно! Мне какая разница? Хоть Ипполит! Присядьте, Арсен, а то слух у вас уже и так никудышный, ещё и артрит заработаете, или сколиоз.

– А вам какая разница?

– Без разницы, милейший, параллельно. Может, прилечь хотите?

– Может, и хочу! – Растягиваясь вдоль парт. – Удобно.

– Я не потерплю такого у себя в аудитории! Это как вы можете себе такое позволить?

– А вот так!

– Это переходит все грани! Как же вы без подушки? Быстренько сбегайте себе за подушкой, а ещё снимите обувь. Она у вас вон какая немытая!

Сеню аж заземлило ненадолго от таких фраз. Коры оскорбить. Это ж нельзя.

– Слушайте, Рудольф Адольфович, может, вы протрете? У вас он во рту как влажно!

– Правильно подметили! – Взяв бутылочку с водой в руки. – Надо горло смочить.

– Смотрите не поперхнитесь, а то всякое в жизни бывает.

– Сердечно благодарю за ваше беспокойство. – Подмигивая. – Так, уважаемые, на чем мы остановились?

– Может, пару начнём? Или у вас понос словесный? Бабы давно не было?

В аудитории наступила длительная пауза. Рудольф Исраелович просканировал каждого взглядом, насколько это было возможно и выдал, как будто изначально подводил к этому:

– От трухлявая голова… вспомнил! Я начал объяснять вам, что в профессии останутся из двухсот человек – максимум трое, остальные же пропадут пропадом: покончат жизнь суицидом, кто-то сконает от тяжелых наркотиков, отдельная часть будет в местах не столь шикарных, а большая часть, – указывая на Сеню, – продаст свою мечту за тридцать серебряников. Всё просто!

– Не обобщайте! – Зарычал Арсен.

– Семён, я не закончил. Я дам вам слово. Не переживайте! – Жестом заткнув Сенечку, как первоклассника. – Вернёмся к моему спичу. И только избранные дойдут к своей мечте и поднимутся на пьедестал искусства.

– Слушайте, Рудольф Макакиевич, вы намекаете на то, что здесь собрались будущие уголовники, наркоманы и продажные тела?

– С чего вы взяли, что я намекаю? Я всё прямо изложил! – Хитро оскалив зубы. – Вы ещё и недалекий? Хотя, кого я спрашиваю?!

– Шо вы себе позволяете? Вы себя видели… дорогой мистер гусак?! – Глаза у Сени загорелись, и он вошёл в азарт. – Вам же, наверное, в жизни не очень фартонуло? Да? Ходите он, как бедняга, в зашарпанном костюме! Хотели продаться, правда? Не купили? Даром отдались, раз уж так громко об этом заявляете! На что вы детей подстрекаете? Вы же просто завидуете..! От кем вы хотели стать?

– Дорогой мой мальчик, вы ещё так юны, а уже так слепы… эх, так ведь и без зрения вовсе остаться можно! Берегитесь! Вы попали в самую непредсказуемую игру и поверьте, вы сможете победить всех, выйти сухим из воды, разве что ножки немного промочив. Вы же на деньги ваших родителей живете? Конечно! Можно и не спрашивать, раз вы у нас такой заядлый деятель искусства. Теперь я хочу немного приоткрыть ваши глазки детские… а стать я хотел космонавтом!

– Ну-ну!

– Давайте представим, что сейчас вам звонят родители и говорят, что купюры закончились и осталась только бумага. Гм… что вы сделаете?

– Нахаслю миллион таких купюр! Нарисую…

– Вы наш художник! Что вы тут забыли, миленький? – Подняв руку вверх, демонстративно указывая пальцем на Сеню. – Здесь только актеры и режиссеры собрались!

– Что?

– Но это сути дела не меняет. Оставайтесь. В одной яме загниёте! – Облизывая губы. – Слушайте. Возьмём аудиторию молодых и перспективных людей – это сто процентов. Восемьдесят – маргиналы, которые понаехали из разных сел, двадцать – коренные, так сказать. Из этих ста – семьдесят пошли в высшее учебное заведение, потому что мамочка так захотела. Двадцать сомневаются. Пять уже нашли себя, но противятся. Ещё пять найдут. Далее перейдём к статистике: пятьдесят процентов не доживут до сорока лет. Здесь актеры и режиссёры – бушующие жертвы толстосумов. К режиссерам претензий нет.

– А…

– Но вы художники всех переплюнули, не выпустив слюны. Если актеры впитывают в себя чужие души, но при этом способны выдать это дело за их внутренние потайные свойства темперамента, то вы художники – полные ублюдки, которые свои души продают в переходах, скверах… где вы там ещё шалавите? Хотите стать настоящим? Но не надпись «official» делает вас настоящим!