Нельсон Демилль - Игра Льва

– И в этом случае все зависит от твоего желания.

Кейт повернулась и вышла через дверь, которая, наверное, вела в ее спальню или в кабинет. Прихлебывая виски, я размышлял о продолжительности и цели своего визита. Я понимал, что если допью виски и уйду, то мы с мисс Мэйфилд больше не будем приятелями. А если я останусь, то мы все равно уже не будем приятелями. Да, я действительно загнал себя в угол.

Вернувшись, Кейт сказала:

– На автоответчике только твое сообщение. – Она опустилась рядом на стул. – Я позвонила в оперативный штаб.

Не выдержав, я поинтересовался:

– Ты сказала, что я здесь?

– Сказала. У дежурного была включена громкая связь, и я услышала, как после моих слов все дружно захихикали.

Я улыбнулся.

Кейт налила себе еще виски, порылась в пакетах.

– Разве это еда? Вообще-то я умею готовить, но не готовлю. А ты что ешь дома?

– То, что покупаю по дороге.

– Тебе нравится жить одному?

– Иногда.

– А я никогда ни с кем не жила.

– Почему?

– Работа, звонки в любое время суток, командировки. И потом, я держу дома оружие, иногда приношу секретные документы. Опытные сотрудники говорили, что в их время, если женщина-агент жила с парнем, у нее обязательно случались неприятности.

– Возможно, так оно и было.

– Сейчас многое изменилось, но ты же ветеран. Расскажи, какой была жизнь в сороковых годах?

Я улыбнулся, хотя на самом деле ничего смешного в этой подковырке не было.

– Знаешь, я выпиваю, когда нервничаю, – призналась Кейт. – А секс всегда делает меня нервной. То есть когда в первый раз, а не вообще секс. А как у тебя?

– Ну... я испытываю легкое напряжение.

– Значит, ты не такой крутой, каким кажешься?

– Ты меня с кем-то путаешь.

– А кто эта женщина с Лонг-Айленда?

– Я же говорил тебе. Она работает в отделе по расследованию убийств.

– У тебя с ней серьезно? Я не хочу ставить тебя в неловкое положение.

На это я ничего не ответил.

– Многие женщины в нашей конторе считают тебя очень сексуальным.

– Правда? Но я веду себя очень скромно.

– Тут значение имеет не то, что ты говоришь и делаешь, а то, как ты ходишь и выглядишь.

– Но я, по-моему, очень застенчивый.

– Есть малость. А я нахалка, да?

На такой вопрос у меня имелся прекрасный стандартный ответ.

– Нет, ты просто откровенна и прямолинейна. Мне нравятся женщины, которые могут выразить свой интерес к мужчине без всяких хитроумных женских уловок.

– Чушь.

– Может быть. Давай выпьем.

Кейт взяла бутылку и села на диван.

– Давай посмотрим новости.

Я взял свой стакан и присоединился к ней. Кейт включила телевизор. Как раз начался одиннадцатичасовой выпуск.

Их главной темой была история с рейсом «Транс-континенталь» и пресс-конференции. Дикторша сообщила:

– Мы получили сенсационные новости, касающиеся трагедии, произошедшей в субботу в аэропорту Кеннеди с рейсом сто семьдесят пять. Сегодня на совместной пресс-конференции ФБР и Департамента полиции Нью-Йорка были официально подтверждены слухи о том, что пассажиры и экипаж рейса сто семьдесят пять погибли в результате террористического акта, а не несчастного случая. ФБР назвало главного подозреваемого – это ливиец по имени Асад Халил. – На экране появилась фотография Асада Халила. – Эту фотографию мы показывали вчера вечером. Изображенный на ней человек объявлен в международный розыск...

Кейт переключила на Эн-би-си – там рассказывали примерно то же самое, и Кейт проверила еще Эй-би-си и Си-эн-эн. Когда я сам щелкаю каналами, это нормально, но когда это делает кто-то другой – а особенно женщина, – меня это раздражает.

Мы просмотрели несколько вариантов новостей, запись первой пресс-конференции, выслушали представителей ФБР и полиции. Затем на экране появился Джек Кениг и сказал несколько слов о координации усилий ФБР и Департамента полиции Нью-Йорка, однако ни словом не обмолвился об Особом соединении.

Кениг ничего не сказал о Питере Гормане и Филе Хандри, но поведал о смерти Ника Монти, Нэнси Тейт и Мег Коллинз, которых назвал работниками федеральных правоохранительных органов. Умолчав, естественно, о клубе «Конкистадор». По его словам, они погибли в перестрелке с террористом во время его бегства.

Затем репортеры стали задавать вопросы, но основные действующие лица куда-то испарились, а за столом остался один Алан Паркер, напоминающий оленя, которого в лесу внезапно ослепил свет прожекторов.

Некоторое время мы еще слушали разные выступления и заявления, но наконец Кейт выключила телевизор и снова включила музыку.

– А я хотел сегодня вечером посмотреть очередную серию «Секретных материалов», – с сожалением промолвил я.

Кейт промолчала, и я понял, что наступил ответственный момент. Она налила себе виски, и я заметил, что у нее действительно дрожит рука. Я обнял Кейт за плечи, мы пили с ней виски из одного стакана и слушали приятную музыку. Наконец, откашлявшись, я спросил:

– А мы не можем быть просто друзьями?

– Нет. Ты мне даже не нравишься.

– Ох...

Наши губы слились в поцелуе, и не успел я ничего понять, как вся наша одежда оказалась на полу и кофейном столике, а мы лежали на диване совершенно голые, глядя друг на друга.

Если бы в ФБР давали медали за хорошую фигуру, то Кейт Мэйфилд получила бы золотую звезду, украшенную бриллиантами. Правда, я лежал слишком близко, чтобы целиком охватить взглядом ее тело, но, как и большинство мужчин в подобных ситуациях, я в темноте чувствовал пальцами не хуже слепого.

Моя ладонь гладила ее бедро, ягодицы, скользнула между ног, поднялась к животу, а затем к груди. Кожа у Кейт была гладкой и прохладной, это мне очень нравилось.

Что касается моего тела – если это кому-то интересно, – то его можно назвать мускулистым, но пластичным. Когда-то у меня совершенно не было живота, но после того, как меня ранили, у меня появился маленький животик.

Ладонь Кейт, гладившая мою ягодицу, замерла, когда пальцы нащупали твердый шрам.

– Что это?

– Выходное отверстие от пули.

– А где входное?

– В нижней части живота.

Пошарив у меня в паху, Кейт обнаружила шрам от входного отверстия в нескольких дюймах над лобком.

– Ох... как близко...

– Еще бы чуть-чуть, и мы уж точно были бы только друзьями.

Кейт засмеялась и обняла меня так сильно, что из моих легких вышел весь воздух. Ничего себе, ну и силенка у этой женщины.

Где-то в глубине сознания я ничуть не сомневался, что Бет Пенроуз не понравилось бы мое теперешнее поведение. В конце концов, есть же у меня совесть. Но судя по тому, что творилось с моим членом, у него не было никакой совести. И чтобы разрешить это противоречие, я отключил сознание и позволил члену делать то, что ему хочется.