Алекс Динго - Сучкоруб

И зубы не важные. Но он не лишён красоты и харизмы. Уши слегка торчком. Он смешной и весёлый. И в целом походит на поклонника бога Велеса. Прямо вылитый лесной житель. И лицо прямо как у дикаря. Казалось, с таким выражением физиономии рождались лет пятьсот назад. И часто любит пригубить водочки. И порой напивается сильно. Даже не помнит, как зовут. Но такое бывает редко. Он работает в лесхозе. И там числится в бригаде лесорубов. Он расчищает от зарослей дорожные кюветы, чистит просеки и тропинки. И порой смешно называет себя сучкорубом. Он слегка свёл густые брови. И смотрел прямо. Сейчас он напоминал секача, который вышел на прогулку. И важно бежал по своим делам. В руках держал холщовую сумку, в которой лежал термос, сухой паёк и острый блестящий топор на длинной рукояти. Он часто тот точит дома в сарае на токарном станке. И не брезгует простой точилкой и наждаком. У него топор прямо сияет. И легко сокрушает небольшие заросли, ветви и кусты. Режет как бритва. Он следит отменно за свои орудие производства. И не позволяет себе слабости в этом плане. Топор у него всегда под рукой. Он работает в лесхозе. И выбирать не приходиться. С работой туго везде. Тысяча девятьсот девяносто пятый год не казался праздным. Но верилось в лучшее. И Николай не унывал. Он работал там, где приходилось. Хотя у него два образования. Он окончил два техникума. И дипломы получил на руки, как отменный ученик. Первое образование по специальности мелиорация. Он и работал как – то агрономом в совхозе. Второе образование у него получено в сфере геодезии. И он ценит свои научные потуги. И бережёт дипломы, как зеницу ока. Он любит пошутить. Но многим его шуточки не нравятся. Но он всё же порой вставляет горячие словечки. И за те потом, как правило, расплачивается. Он дикий и даже порой суровый. Характер волевой и прямой.

Повеял свистящий ветерок. Снег порошил лихо. И отдавало морозом. Вьюга кружила. И высоко поднимала свои белые скатерти-самобранки. И прямо задавала тон. Николай Павлович чудно глянул на своего сына. Тот шёл важно вперёд. И грезил знаниями. На носу висела стылая слюна. Лицо покрылось тонким инеем. Алексей быстро утёр сопли рукавом своего бурого пальто. Папа Николая Павлович шагал важно. Он округлил глаза, глядя на сына.

– Давай, шагай быстрее… Нечего прохлаждаться… Надо учиться… Балбес ты эдакой…, – весело сказал он.

– Я не балбес…, – ответил Алексей.

– Хаахахаааааа…

Повеял тонкий, морозный ветерок. Порошил круто снег. И вьюга мела. И высоко поднимала свои белые скатерти. Николай чудно и диковато улыбнулся. Он дышал ровно. И бегло глянул на дорогу, где лихо проехал бордовый легковой автомобиль. И поднял белоснежную пыль высоко. Николай насторожился. Глаза прищурил. И засмотрелся на сына. И тут же немного замечтался. Мысли путались. «Да вот так дела… Я помню, как я сам в школу ходил через поле, через лес за десять километров… Где моя деревня? Где мой дом родной? Отсюда далеко… А тут вот она улица… Вот дорога. Всё прямо… Учился я до десятого класса. Затем армия. Как сейчас помню, стою в траншее… И метёт сильно… Ну прямо как сейчас… А это было уже давно… Время бежит… И это было в Монголии… В пустыне Гоби… Там я служил… Проходил службу… Просто жуть. Тогда был Советский союз. А сейчас Россия. Россия мать. Потом я учился… У меня два диплома… А работать негде… Вот устроился сучкорубом в лесхоз… Хорошего мало… Сын сейчас пойдёт учиться… А я на автобус успеваю… Опять поеду на пятачок… Там буду лес рубить… Только щепки летят… Да дела… Сейчас у нас тысяча девятьсот девяносто пятый год… Вот это да… Моему сыну десять лет… Мне тридцать восемь лет… Во дела… Дочки пока дома… Они учатся во вторую смену… Авдотья в пятом классе… А Софья в шестом классе… Все учатся в школе пока… Время бежит… Вот это да… А когда – то и я так шёл в школу… Кажется, это было совсем недавно… Кажется, вчера и было… Вот же дела… Сейчас мне на работу… Сучки рубить… За три копейки… И то ладно… А так иди свищи ветра в поле… Некуда здесь больше идти… Хаахахаааааа… Выйду на поле, натяну тетиву… Что – то я запел… Я люблю иногда петь… Как – то сразу расслабляет… Меня ещё расслабляет выпивка и любовь… А больше ничего не расслабляет… Пение расслабляет… А вот и школа уже… Стоит на том же месте… Сейчас Лёша пойдёт учиться… У него уроки… А у меня работа в лесу… Вот же скука… Но стерпеться слюбиться… У меня работа в лесу… Топором махать мне не привыкать…» , – подумал он. Николай важно шагал вперёд. Глаза округлил. И чутко глянул на своего сына. Алексей живо побежал, держа на спине рюкзак.

Повеял резкий, свистящий ветерок. Порошил снег. И тот кружил красиво и энергично. Вьюга январская, утренняя задавала тон. Впереди показалось большое, деревянное, трёхэтажное здание. В нём располагалась начальная школа. Окна узкие, но высокие. Стены обиты гладкой, бурой доской. Внутри имелось много классов, спортзал, учительская и приёмная, столовая и банкетная комната. Казалось, этому зданию уже много лет. И действительно уже немало. В нём когда – то располагалась школа для глухонемых. А рядом через дорогу однотипное, деревянное здание. Там находился дом-интернат для детей. По началу здания принадлежали богатому купцу. И ходили слухи, что он был полным пьяницей и развратником. На перепутье показался автомобиль. Он ярко озарил фарами сумрак. И тут же повернул на перекраске. И скрылся в томной неизвестности. Николай проводил сына взглядом. Он округлил глаза. И чутко глянул на здание школы. Алексей ловко забежал на крыльцо, которое подпирали столпы, как колонны с чудными вырезами. Он махнул рукой, бегло глянув на отца. И тут же открыл двери. И зашёл в школу. Николай тоже махнул рукой. И важно зашагал по заснеженному тротуару. Под ногами скрипел снег. И ветер свистел диковато. Порошили небольшие снежинки. Морозило заметно. Николай глубоко вздохнул. Изо рта потянулся парок. Он живо зашагал по тротуару. Под ногами чуть скрипел снег. Николая согревал тёплый, тёмный тулуп. Низ укрывали обычные шёлковые штаны. На ногах имелись бурые валенки с резиновыми калошами. На руках тёплые рукавицы. В руках он держал холщовую сумку. И ту чуть оправил. И перекинул с руки на руку.

Веял лихой, свистящий ветерок. Круто разгулялась вьюга. И чудно мела и мела снежные пушинки. Николай Павлович Щащалов чуть пробежался. Он оправил на своей голове бурую шапку-ушанку. Глаза округлил. И смотрел прямо на автобус, который сверкал своими габаритными огнями. Возле остановки столпились работники. И все потянулись в кабину один за другим. Игрался парок. И мигом улетучивался. Николай спешно подошёл к остановке. И тут же пожал руку рослому Степану Бондаренко. Тот широкий в плечах. Голова овальная. Лицо грубое, но не лишено милых черт. Глаза округлые, тёмные. Нос как картофелина. Губы полные, багряные. Он женат. У него двое детей. Он часто запивается и надолго. Его кодировали три раза. Но ему пока не помогает. Он продолжает срываться. Но мужик дельный. Он, сняв кожаную рукавицу, крепко сжал руку Николаю. И тот оценил мощное рукопожатие. Степану сил не занимать. Он родился в глухой деревеньке. И там порой вместо лошади таскал плуг. Он диковато ухмыльнулся, глядя на приятеля.

Читать дальше