Марина Новиковская - Тайное правительство. Орден

Когда мы с мадам Жозани вышли из Нотр Дам де Пари уже стемнело. Нас окружали люди – силуэты, люди – тени. На меня вдруг навалилось ощущение сна и перемещения. Так бывает, когда ты летишь или падаешь во сне. Даже воздух стал каким-то другим. Будто чьё-то ледяное дыхание, пробирающее до костей, но такое волнующее. Я смотрела на утонувший в черноте город. Ничего не видно. Только площадь возле собора освещают огни факелов и костров. Я спустилась по ступеням вниз и оглянулась на собор. Казалось, каменный колос, разделённый на три части фасадом и двумя недостроенными башнями сейчас рухнет и раздавит тебя. Короли покинут аркаду, ангелы унесут деву Марию на небеса, а демоны и чудовищные птицы заберут меня в ад, потому, что я грешница. На площади перед собором пылали костры, десятки костров, люди ходили туда-сюда с зажжёнными факелами. Что здесь происходит или собирается произойти?»

***

Возле паперти Нотр Дам де Пари, между двумя высоченными палками, юноша и мрачный старик натягивали синюю ткань с нарисованными на ней жёлтыми звездами.

– Мадам Жозани, что здесь происходит? – спросила Мария Луиза

– Комедия Дель Арте, – мадам презрительно поморщилась.

– Что, что, простите?

– Комедия масок! Балаганный театр!

– Здесь будут показывать спектакль?

Никогда прежде Мария Луиза не видела театра. Мама, когда бывала в хорошем расположении духа, рассказывала о спектаклях, которые смотрела много лет назад в Версале. Мадам Жозани называла театральные постановки бесстыжим переодеванием и кривлянием.

– Наверное, – ответила мадам Жозани и потянула Марию Луизу в сторону.

– А что именно здесь будут показывать, – Мария Луиза уперлась, как заартачившаяся лошадь.

– Непристойные вещи! – воскликнула мадам Жозани.

– Я хочу посмотреть.

– Мадмуазель, вы только что вышли из храма божьего. Вы только что исповедались. И хотите увидеть богопротивное зрелище!

– Мадам, – Мария Луиза почувствовала, что начинает злиться. Ощущение эйфории после исповеди постепенно исчезало, – Там, в соборе, вы позволили себе рассказывать мне весьма неприличные истории. А теперь запрещаете смотреть на то, как одни люди развлекают других людей?

Наверное, после этих слов мадам Жозани покраснела. Но Мария Луиза этого не увидела. В свете факелов и костров все лица принимали огненный оттенок.

– Делайте, что хотите, – мадам Жозани развела руки в стороны. – Я доставлю вас в Версаль и уеду! Вы невозможны.

Между тем, ткань уже оказалась натянутой. Юноша и мрачный старик теперь устанавливали опоры пониже и протягивали между ними веревку. Сделав свою работу, они тихо удалились. На их месте через некоторое время оказались два весьма забавно одетых человека.

Один в широкой длинной крестьянской рубахе из мешковины, босой, похоже, весь обсыпанный мукой.

Второй, в белой с разноцветными заплатками блузе, коричневом кушаке и белых, грубо заштопанных цветными лоскутами панталонах. На боку у человека болталась деревянная шпага, на голову была надета шапочка с заячьим хвостом, лицо закрывала чёрная маска с шишкой на лбу.

Как только эти двое встали перед натянутой со звёздами тканью, вокруг них появились люди. Бесцельно слонявшийся по площади народ образовал теперь вокруг ряженых полукруг. Стало тесно.

– Пойдемте от этого балагана! – мадам Жозани больно вцепилась в руку Марии Луизе.

– Никуда я не пойду, – упёрлась маркиза.

– Вы собираетесь стоять посреди этого сброда и смотреть?!

– Да.

Человек в крестьянской из мешковины рубахе повернулся к зрителям и скорчил такую печальную, трагичную рожу, что вызвал у толпы истеричный хохот.

– Чего ты кривишься, Пьеро. Аль Коломбина не даёт?

– Мне Коломбина не даёт который год, – ответил тот, кого назвали Пьеро. – А ты, паршивый Арлекин, как не крути, а сам один!

– Мне Коломбина скоро даст. И будет свадебка у нас. А ты, Пьеро, в рванине будешь не нужен ей и этим людям. Ты стар, зануден и дурак.

– Ты сам хромаешь кое-как. Убогий скрюченный червяк!

Вместо ответа Арлекин влепил Пьеро оплеуху. Тот бросился на Арлекина с кулаками, но наткнулся на деревянную шпагу.

– Куда ты лезешь, рваный черт?! До драки не дорос еще. Не одолеешь даже кошку, уже подросшую немножко!

Из-за натянутой ткани вышел мрачный старик, вручил Арлекину кошку и удалился. Кошка мяукала, вертела хвостом и все пыталась оцарапать того, кто её держал. Арлекин бросил кошку прямо в лицо Пьеро. В свете факелов было видно, как животное оцарапало комедианта.

Пьеро с размаху грохнулся на землю и разрыдался.

– И почему мне не везёт, который год, – сказал он, и его реплика потонула в смехе.

Арлекин, победно задрав голову, стоял над Пьеро.

И тут к зрителям вышла невысокая худенькая девочка лет десяти в красной блузке и короткой жёлтой юбке. Толпа заулюлюкала. Девочка посмотрела на людей большими грустными глазами.

– Не ссорьтесь, прошу вас. Я ссор не люблю. Я лучше вам танец сейчас подарю.

Не успела Мария Луиза моргнуть, как девочка оказалась на натянутой между опорами веревке. Мрачный старик достал, словно из воздуха скрипку и заиграл.

Она кружила над землёй, как ночная бабочка. В свете факелов веревку было плохо видно и казалось, что девочка танцует в воздухе.

Каждый раз, когда девочка подпрыгивала, выполняя сложные пируэты, Мария Луиза замирала от страха. Ей казалось, что артистка вот-вот упадет. Но девочка не падала. Она продолжала летать, завораживая зрителей своим танцем.

«Жертва или возлюбленная? Кем тебе суждено стать?»

Кто это сказал? Мария Луиза четко услышала, что кто-то произнес эту фразу ей прямо в ухо. Маркиза посмотрела вокруг себя, но увидела лишь разгоряченные зрелищем лица. Глаза этих лиц горели вожделением и восхищением.

«Жертва или возлюбленная?»

Внимание Марии Луизы привлек мужчина с тяжёлым, словно приговор взглядом и резкими чертами лица в сером плаще. Но если фразу сказал он, то маркиза не смогла бы её услышать, потому что мужчина стоял достаточно далеко.

Аласт Данкур, не отрываясь, смотрел на танцующую девочку.

«Жертва или возлюбленная? Кем тебе суждено стать?» – думал он.

В его чёрных, ночью кажущихся огромными глазах, плясало факельное пламя. Аласт Данкур остался стоять возле паперти, даже когда бродячий театр закончил арлекинаду.

– Жанни, ты была сегодня великолепна! – сказал снявший маску Арлекин.

– Спасибо, Жак, я старалась.

– Значит, тебя зовут Жанни, – прошептал Аласт. – Я ещё вернусь за тобой, когда решу кто ты: жертва или возлюбленная».

6

«Версальский дворец открыт для публичных увеселений»

Надпись на фронтоне главного дворцового корпуса

« Голос из свиты: