Джеффри Арчер - Ни пенсом больше, ни пенсом меньше

— Полное название колледжа, — рассказал Стивен, — «Колледж всех усопших христианских душ Оксфорда». Имеются в виду погибшие в битве при Азенкуре [43]. При создании колледжа было задумано, что об упокоении их душ каждый день служится там месса. В современной академической жизни роль этого колледжа уникальна. Это собрание многообещающих выпускников университета, известных своими достижениями, в основном в академическом плане. Кстати, среди них могут оказаться как англичане, так и иностранцы. В колледже нет студентов, и посторонний может подумать, что там занимаются чем хотят, при этом обладая большими финансовыми и интеллектуальными возможностями.

Стивен и Харви заняли свои места среди сотни с лишним гостей за длинным столом в прекрасной Кодрингтонской библиотеке. Стивен неусыпно следил за тем, чтобы всё время Харви был занят и не привлекал внимания своими репликами. Понятно, что в таких обстоятельствах люди чаще всего не запоминают, с кем они знакомятся или что говорят, поэтому Стивен со спокойной совестью представлял окружающим Харви как известного американского филантропа. К счастью, их места оказались за противоположным концом стола — вдали от вице-канцлера, секретаря и казначея университета.

От новых впечатлений Харви был вне себя. Он в полном блаженстве молча слушал окружавших его знаменитостей, что в некоторой степени даже удивило Стивена, опасавшегося, что Харви станет безудержно болтать. Когда обед закончился и гости встали из-за стола, Стивен набрал побольше воздуха и сделал самый рискованный ход. Он решительно подвёл Харви к канцлеру.

— Канцлер, — обратился он к Макмиллану.

— Слушаю вас, молодой человек.

— Разрешите представить вам мистера Харви Меткафа из Бостона. Мистер Меткаф, да будет вам известно, много пожертвовал на Гарвард.

— О-о, прекрасно. А что вас привело в Англию, мистер Меткаф?

Харви чуть не проглотил язык.

— Ну, это, сэр, я имею в виду, канцлер, я приехал, чтобы посмотреть, как моя лошадь Розали пробежит скачки короля Георга и Елизаветы.

Стивен, стоявший немного позади Харви, знаками показал канцлеру, что лошадь забег выиграла. Гарольд Макмиллан, понимавший все с полуслова и никогда не пропускавший намёков, заметил:

— Надеюсь, вы довольны результатом, мистер Меткаф?

— Ну, как там его, сэр, по-моему, мне повезло.

— Вы не похожи на человека, который надеется только на везение.

— Я пытаюсь заинтересовать мистера Меткафа в поддержке некоторых исследований, которые мы проводим в Оксфорде, — вмешался Стивен.

— Хорошая идея! — Никто лучше Макмиллана, семь лет руководившего политической партией, не знал, как воспользоваться лестью в таких случаях. — Поддерживайте связь, молодой человек. Бостон, говорите, мистер Меткаф? Передавайте привет семейству Кеннеди.

На этом аудиенция окончилась, и, ослепительный в своём академическом одеянии, Макмиллан ушёл. Харви, ошеломлённый, застыл на месте:

— Какой великий человек! Какое событие! Я просто мечтаю, чтобы заслужить честь бывать здесь.

Выполнив свою задачу, Стивен настроился исчезнуть, чтобы не переборщить. Сегодня Макмиллан пожмёт руки и поговорит с тысячью людей, и вряд ли ему запомнится этот разговор с Харви. А даже если и запомнится, ничего страшного. В любом случае Харви действительно много пожертвовал Гарвардскому университету.

— Мистер Меткаф, из вежливости мы должны уйти раньше самых престарелых профессоров.

— Конечно, Род. Вы — хозяин, вы и командуйте.

Выйдя на улицу, Харви взглянул на свои часы «Егер ле Культр». Они показывали 2.30.

— Отлично, — сам себе сказал Стивен: он опаздывал на следующее свидание уже на три минуты. — До «Гарден-Парти» у нас всего час. Давайте я покажу вам пару колледжей.

Они медленно прошли мимо Брейзноуз-колледжа, и Стивен объяснил, что на самом деле колледж называется Брассноуз [44], а знаменитый настоящий медный нос, представляющий собой дверной молоток тринадцатого века, все ещё висит на стене актового зала, над обеденным столом. Через сотню метров Стивен повернул направо.

— Робин, они повернули направо и идут к Линкольн-колледжу, — сообщил Джеймс, притаившийся у входа в Джезус-колледж.

— Понял, — ответил Робин и осмотрел своих сыновей. Мальчики, один семи, другой девяти лет, стояли рядом, чувствуя себя неловко в непривычных итонских костюмчиках, готовые сыграть роли пажей, но совсем не понимая, что задумал их папочка.

— Готовы?

— Да, папа, — хором ответили они.

Стивен и Харви неторопливо приближались к Линкольн-колледжу. Когда до него оставалось всего несколько шагов, из главного входа вышел Робин, облачённый в официальное одеяние вице-канцлера — ленты, воротничок, белый пышный галстук и все такое. Подгримированный, он выглядел на пятнадцать лет старше и очень походил на мистера Хабаккука. «Лысины не хватает», — подумал Стивен.

— Хотите, могу представить вас вице-канцлеру? — спросил Стивен.

— Это было бы нечто! — ответил Харви.

— Добрый день, вице-канцлер, разрешите представить вам мистера Харви Меткафа?

Робин приподнял свою академическую шапочку и поклонился. Стивен поприветствовал его тем же способом. Но не успел он и слова произнести, как Робин спросил:

— Благотворитель Гарвардского университета?

Харви покраснел и улыбнулся мальчикам, державшим край мантии вице-канцлера. Робин продолжил:

— Рад познакомиться, мистер Меткаф. Надеюсь, вы довольны вашим пребыванием в Оксфорде. Имейте в виду, не всем так везёт, как вам: не у каждого экскурсоводом является Нобелевский лауреат.

— Я просто в восторге, вице-канцлер, и в будущем мне хотелось бы чувствовать, если хотите, знать, что и я чем-то помог этому университету.

— Приятно слышать.

— Джентльмены, я остановился здесь в отеле «Рэндолф». Мне было бы очень приятно, если бы немного позднее вы сочли возможным прийти ко мне на чашку чая.

На несколько секунд Робин и Стивен растерялись: опять Харви сделал неожиданный ход. Неужели непонятно, что в день «Энкении» у вице-канцлера нет ни одной свободной минуты, а уж тем более для частного чаепития.

Первым нашёлся Робин:

— Боюсь, это затруднительно. Как вы понимаете, в такой день у меня масса дел. Может, лучше вы зайдёте ко мне в Кларендоне? Это даст нам возможность спокойно поговорить.

— Как вы любезны, вице-канцлер. Удобно будет в половине пятого? — тут же подхватил Стивен.

— Да, профессор.

Робин старался не выглядеть так, будто только что пробежал милю. И хотя их разговор длился всего пять минут, это время показалось ему вечностью. Он не возражал быть журналистом или американским хирургом, но роль вице-канцлера ему крайне не нравилась. В любой момент его могли разоблачить. Хорошо ещё, что большинство студентов на прошлой неделе разъехались по домам. Робину чуть не сделалось дурно, когда какой-то турист остановился рядом и сфотографировал его.