Дарья Солодилова - Смысл ищет Марию

Управляющий был человек неразговорчивый. Мне казалось, что по отношению ко мне он испытывает что-то вроде брезгливости. Возможно, он думал обо мне как о примитивном создании, которое, если откроет рот, то только для того, чтобы нести бред. Или же он просто не хотел тратить на меня свое драгоценное время. Порой доходило до глупости: вместо того чтобы по-человечески сказать: «Маша, нужно сделать то-то и то-то», он изъяснялся жестами или междометиями, а если я не понимала, что означает его очередное «угу» или «ага», брови его удивленно взлетали, глаза широко раскрывались, и он смотрел на меня как на мартышку в зоопарке. Когда нужная опция мною озвучивалась, он кивал, устало прикрывал глаза, и я уходила выполнять поручение.

Он был высок и строен. Его костюмы с иголочки подчеркивали фигуру с выгодной стороны, движения его были пластичны и быстры. Другие сотрудники по сравнению с ним выглядели неуклюжими, рубашки на них были слишком широки, пиджаки – слишком длинными, а галстуки завязаны так, словно это петля-удавка. А он… он был прекрасен и элегантен… и хорошо знал об этом сам. В его кабинете висел его полутораметровый портрет. Двойник на портрете держал в руках трость с золотым набалдашником, на шее красовался модный платок. И без того красивые черты лица были еще красивее, так как художник убрал еле заметные морщины. Несколько раз я была свидетелем того, как сотрудники, не жалея прилагательных, расхваливали портрет, и на его лице расплывалась самодовольная улыбка. Ему нравились комплименты.

Как-то раз я сварила ему с утра капучино. Вошла с подносом в кабинет с высокими потолками и огромными панорамными окнами, из которых открывался отличный вид на Москва-реку, и остановилась у входа в нерешительности. На столе, положив ногу на ногу и демонстрируя дорогие туфли на высоком каблуке, сидела сотрудница, которая частенько к нему захаживала. Нежным томным голосом, откинув голову назад и уперев руки в стол позади себя, она что-то говорила ему – должно быть, очень приятное. Его глаза горели огнем мужского желания. Мое появление не смутило его, он скользнул по мне взглядом и равнодушно кивнул, что означало «оставь кофе и уходи». Затем его взгляд снова впился в сотрудницу, кончики губ приподнялись, демонстрируя нарастающее возбуждение. Она обернулась, увидела меня и захихикала. Мне показалось странным, что мое присутствие, то, что я стала невольной свидетельницей их отношений, не вызвало у них ни капли смущения. Я и правда была для них пустым местом.

Мои задачи как персонального ассистента не отличались сложностью. Нужно было вовремя приносить руководителю документы на подпись, варить ему кофе, организовывать встречи по его просьбе, а также иногда писать от его имени письма. Последний пункт меня, признаться, смущал, я не представляла, какие письма нужно писать, и надеялась, что за две недели моего пребывания в банке мне не придется этим заниматься. Но нет. Руководитель уехал в Италию в командировку, и на второй день его отсутствия начальник из Франции попросил срочно предоставить некий отчет. Я решила посоветоваться с Анной. Она презрительно фыркнула, выдержала многозначительную паузу и сказала:

– Само собой, твоя первоочередная задача немедленно проинформировать высшее руководство о том, что твой начальник уехал в командировку. Тут и думать нечего.

С нехорошим предчувствием я последовала ее совету и быстро составила краткое письмо-ответ на деловом английском.

Через несколько часов после того, как письмо было отправлено, раздался телефонный звонок. Сначала я услышала в трубке тяжелое дыхание, а потом разъяренное кряхтение, предваряющее взрыв. Это был мой начальник, и он был страшно зол.

– Ты… Да как тебе в голову пришло! Написать директору! Обо мне! Да как ты смеешь?! Куда ты лезешь? Это мое дело, где я нахожусь! Вот из-за таких, как ты, девочек только из детского сада, некомпетентных ни в чем, вечно проблемы. Ты вообще!.. Ты… ты… Я этого так не оставлю, ты ответишь за свои поступки. Тебя вышвырнут сегодня же, вставай и топай домой! Слышала?!

На этом он повесил трубку.

Я некоторое время сидела в оцепенении, пытаясь понять, что сделала не так. Причинно-следственная связь в моей голове никак не выстраивалась. Немного посомневавшись, я позвонила в кадровое агентство и описала ситуацию. Мне ответили, что мой руководитель им уже звонил и просил срочно заменить меня другим секретарем, но ему объяснили, что, поскольку замены нет, придется потерпеть мою персону еще некоторое время.

Так что, несмотря на вторую попытку уволить меня, я продолжила ходить на работу в этот банк и понемногу разрушать его.

Через несколько дней по офису поползли слухи. То тут, то там я встречала людей, которые активно обсуждали что-то, упоминая имя моего начальника. Оказалось, что удар, который я неосознанно нанесла ему, был фатальным. Московское отделение банка значительно ухудшило финансовые показатели, и высшее руководство во Франции было недовольно. А мое письмо вскрыло тот факт, что на самом деле этот человек не ездил ни в какую командировку, и отпуском это не было. Он просто поехал развлекаться в Италию, надеясь, что во Франции ничего не узнают. Понятно, что поездка была за счет компании, и вдобавок ко всему, он был не один, а со своей подчиненной, которую я недавно видела сидящей у него на столе.

По всей видимости, это было последней каплей, и его решили уволить. Вот так и получилось, что я, неудачница-секретарша, решила судьбу человека, привыкшего во всем быть победителем. Не мне судить, хорош он был или плох. Возможно, это было правильное решение – уволить его, однако преемника у него не было, и банк начал медленно погружаться в хаос. За процессом распада я наблюдала дольше, чем ожидала. Две недели прошли, но девушка, которую я замещала, пока она была в отпуске, серьезно заболела и попала в больницу, так что меня оставили еще на месяц.

Во время перекуров я общалась с Катей, менеджером клиентского отдела. Катя была в курсе всех новостей и в красках расписывала, что происходит в банке. Начальники отделов бросились в конкурентную борьбу, желая сесть в кресло управляющего. Это была настоящая война, в которой все средства хороши. Как следствие, рядовые сотрудники, сообразив, что за ними никто не следит, расслабились, пустив дела банка на самотек. Отлаженный механизм все чаще стал давать сбои.

Анна знала, какую роль сыграло мое письмо в увольнении начальника. Она дала мне кличку «разрушитель» и любила использовать ее по поводу и без. Одновременно она старалась избегать меня, считая, что так будет безопаснее для нее. Сотрудникам, с которыми она общалась, она также рекомендовала держаться от меня подальше. Мне было несладко в роли «разрушительницы», и я долго не могла понять, почему такие, в общем-то, невинные поступки с моей стороны вызывали такие последствия. Неужели крепкий банк может так легко разрушиться? Ведь если задуматься, какое количество усилий потребовалось для того, чтобы этот банк долгие годы успешно функционировал, приносил прибыль, побеждал в конкурентной борьбе. И вдруг я, случайно попавший сюда муравей, разрушаю все это без особых усилий.