Лили Рокс - В руках насильников. Попробуй выжить!

– Держи ноги повыше! – Хрипит он. – ляжки не сдвигай, я хочу рассмотреть тебя там получше!

Вынуждена опять подчиниться его приказу. Я боюсь этого человека до чертиков! Понимаю, что при других обстоятельствах, я просто пнула бы этого старого козла по его наглой рожи и попыталась сбежать. Но с этого корабля мне некуда бежать.

Скривившись от боли, я расставляю ноги в разные стороны, и согнув их в коленях, просто смиренно жду, что будет дальше.

Взору садиста теперь предстают скрытые до этого малые губки и моя опухшая бусинка клитора.

Сейчас, больше всего на свете, мне хочется умереть. И только представив на миг, что такая-то экзекуция ждет меня каждый день, мой рассудок отказывается работать! Неужели, у этого подонка нет ни капли сострадания? Ведь я живой человек из крови и плоти, я гожусь ему во внучки! Что могло такого произойти в его жизни, что он стал настолько жестоким человеком? И какова бы ни была причина, причем здесь я? Почему он сейчас отыгрывается на мне?

Держать ноги навесу, без помощи рук, оказывается довольно сложно. Из-за морской качки мне приходится постоянно балансировать, удерживая равновесие.

Ничего! Ничего, нужно немного потерпеть. Это гораздо лучше, чем терпеть его побои. Сейчас от меня требуется просто молча держать ноги навесу и помогать этом гаду лицезреть мои половые органы.

Ноющая боль в кишках постепенно притупляется. Сейчас у меня преобладает ощущение, словно внутри зарождается что-то живое. Я чувствую, как там что-то шевелится. Это очень пугает меня, хотя, мне кажется, что меня уже сложно испугать.

Опасения того, что из-за этой проклятые клизмы с кипятком у меня могут открыться язвы, не дают мне покоя. Я много раз жизни слышала различные жалобы и истории про язвы желудка и кишечника, но никогда не придавала им значения.

Я не могу восстановить в памяти совершенно никакую информацию, которая касается того, что меня так сильно волнует. Я не могу вспомнить, ровным счетом – ничего. Мой мозг старательно отфильтровал ненужное и теперь мне остается только гадать – какие последствия меня могут ждать после этой чертовой пытки.

Старик снова очень долго рассматривает меня, то приближая свое лицо вплотную к моей промежности, то отстраняя его почти на метр. Каждый раз, когда он приближается почти вплотную, я чувствую его мерзкое дыхание и на свои половых губах, тогда я инстинктивно замираю, словно ожидая от старого хрыча какого-то нового выпада.

Рассматривая мою промежность почти в упор, капитан то и дело облизывает свои губы. А затем, не выдержав, хватает меня двумя пальцами прямо за мягкие выступающие вперед складки малых губ. Он довольно грубо сжимает их пальцами, затем оттягивает их в разные стороны вгрызаясь в них своими ногтями.

Снова эти идиотские игры маленького ребенка, впервые увидевшего женские органы! Он по-детски смеется и продолжает мять мои губки, теребя их в разные стороны. Затем он берет и трет ими одна о другую.

Я лежу, все также затаив дыхание и едва всхлипывая, стараюсь не привлекать его излишнее внимание к своей персоне. Пока он занят новым развлечением, он не причиняет мне новой невыносимой боли, и меня это устраивает. Есть возможность слегка передохнуть от его пыток.

Его странные и необычные действия способны свести с ума кого угодно! Когда он с силой впивается ногтями в самую нежную плоть, я не выдерживаю и начинаю умолять его прекратить. Но его ногти все больше и больше медленно сжимаются и я уже ощущаю, как моя кожа и что-то внутри моих малых губ, отчаянно пульсирует.

– Прошу, отпустите! Хватит меня мучить! – снова начинаю умолять его еле слышно. Где-то в глубине души у меня еще теплиться надежда, что он сжалиться надо мной. Опомниться, увидит, что творит и прекратит! Может быть, у него просто временное помутнение? Может быть, если я смогу ему помочь рукой, он отстанет…

Да, я готова на это! Я буду с радостью дрочить этому ублюдку, лишь бы он прекратил мои страдания! Я даже, пожалуй, не буду против, если он уже приступит к удовлетворению своей похоти и просто воспользуется моим телом, как и все остальные до того, как я оказалась на этом проклятом плавающем корыте. Я больше не выдержу его издевательств! Не выдержу!!!

Старик ничего не отвечает, но реакция, все же есть. Он сначала стискивает до скрежета зубы, потом поднимает свой суровый взгляд, вздергивает вверх одну бровь и едва заметно улыбнулся.

– Я могу вас удовлетворить ручками, пожалуйста, не бейте больше! – воспользовавшись моментом, прошу его снова.

Он внимательно смотрит на меня и молчит. Начинает тяжело и злобно дышать.

– Ты слишком юная и глупая! Ты ничего не понимаешь! Помолчи, и не смей больше мне указывать! Я сам знаю, когда и что нужно делать! – выругавшись, он снова хватает меня за малые губы, вцепляется ногтями и с силой прокручивает их.

Дикий визг оглушает каюту. Мне снова кажется, что мои крики разносятся по всему кораблю, но шум волн, который я слышу, говорит об обратном. Никто меня не слышит! Никто не поможет! А если и слышат, то предпочтут не вмешиваться в дела своего капитана.

– Я сегодня помогу тебе очиститься, через боль из тебя выйдет вся скверна, ты снова будешь, как новая! – улыбается старик, оголяя ряд своих гнилых зубов.

Затем он снова внимательно всматривается в мою промежность.

– Какая же ты у меня хорошенькая, губки пухленькие, словно створки морской ракушки.

Это был самый первый день моего морского ада. Сколько раз в уме представляла себе круиз по морю, но ничего подобного мне бы и в голову не могло прийти!

Старик в тот день меня больше не порол, но почти до вечера развлекался с моей промежностью, щипая ее, оттягивая, снова навешивая прищепки.

Обессиленную, меня отвели снова в трюм, бросив в клетку, но в этот раз, один из матросов принес мне одеяло. Так, завернувшись в него, я и отключилась до самого утра.

Сквозь сон я ощущала жгучую боль, которая никак не проходила. Складывалось впечатление, что я медленно умираю. Моё тело просто отказывалось слушаться меня. Несколько раз я просыпалась от прострелов в кишечнике, но затем, снова отключалась, почти сразу же.

А утром меня снова отвели к капитану… И все началось снова. Он клал меня себе на колени и долбил по заднице рукой, веревкой, сапогом, – в общем всем, что под руку попадалось!

Я кричала и вырвалось, продолжая снова и снова умолять его прекратить, наверное, уже даже не надеясь на чудо, так, по инерции. Больше всего меня удивляет еще и то обстоятельство, что никто из матросов даже не пытается мне помочь!

Это словно какой-то другой мир, раннее мне неведомый. Тот мир, в котором я выросла, был совершенным. В моем окружении всегда были люди, которые заботились обо мне, а я заботилась о них, меня так приучили.