Петр Елизаров - Шаровая молния

Через эту толпу гостей и персонала к барной стойке неловко протискивался состоявшийся весьма крепкий мужчина в синеватом пиджачке и солидной рубашке при галстуке. Блондин нарочно прилизывал волосы в левую сторону – это создавало вид, будто на нем надет светло-желтый берет. Помимо массивного тела, натренированного в зале и в кровати с любовницей, он обладал массивным скандинавским, чуть ли не квадратным лицом с узкими глазами и длинным заостренным носом, словно у ледокола. Рот его был широк, а щеки были впалые. Из этого рта вырывался бас, который даже при шепоте был оглушительным. Это был управляющий ночного клуба – Валентин Гончаров. Он не переносил коверканий своего имени вроде «Гончара» или «Вали».

Он, извиняясь на каждом шагу, раздвигал стоящую молодежь в разные стороны и вскоре все-таки зашел за стойку, где помимо двух покорных девушек-барменш активно орудовал стаканами и профессионально жонглировал бутылками невысокий бармен по имени Миша. Ему недавно стукнул 21 год, а его ежемесячному заработку мог позавидовать опытный инженер крупного оборонного предприятия. Миша стоял на тонких ножках, наполовину прикрытых фартуком. Сверху он был одет в белую рубашку с блестящими полосками, поверх нее красовался свежевыглаженный мамой черный жилет, словно он был не барменом в клубе, а крупье в казино. На вид ему можно было дать лет так 15-17. По внешности, даже несмотря на элегантную бородку (лицо его было выбрито гладко – вся растительность находилась строго под подбородком), в нем все равно угадывался вчерашний мальчик: он был худощав, курнос, весьма улыбчив и временами пугал всех своей серьезностью и закрытостью, но даже из-за этого его почему-то никогда не воспринимали всерьез, что его очень задевало. Он обладал весьма необычным голосом, будто что-то внутри не давало прибавить его глуховатый тембр на полную громкость. Треугольный подбородок, широкое лицо, темно-голубые глаза и коротковатые черные волосы в тон бороде завершали его мальчишеский образ. Еще одним его минусом были крупные кисти рук, но, благодаря своему упорству (иногда это смотрелось, словно он нарочно играет на публику), он сладил и с этим недостатком – его руки умели многое, он в совершенстве овладел искусством бармена. Недавно он получил в попечение двух барменш – тут он распоряжался ими как самый строгий начальник, причем не обращая на девушек никакого внимания с чисто мужской точки зрения. После нескольких намеков и подкатов к главному бармену стажерки сдались, а позже стали над ним посмеиваться, считая сначала, что он гей, а потом они подняли планку до неуверенного в себе девственника.

Управляющий, как и его подчиненный, знали обо всем, что творилось в клубе – они знали и о механизмах спаивания, и о кругах, о которых я рассказывал ранее, и самое главное – они были осведомлены о наркоте, которая крутилась здесь под их присмотром. Они получали солиднейшие барыши за нее. Причина такого риска точно неизвестна: управляющий считал, что клуб на грани потери авторитета и клиентуры; бармен думал, что его шеф таким способом копит на дорогой подарок его любовнице-официантке. Хотя обычно наркодельцы не спрашивают, что думают те или иные люди. Гончаров и не подозревал, что наш бармен Михаил уже давно замешан в терках между наркоторговцами. Он был одним из связующих звеньев в городской торговле убийственным зельем, поэтому заинтересованность клуба в новом «виде деятельности» была весьма на руку натасканному в этом деле бармену.

Миша отлично знал Алексея Вершинина – они когда-то были связаны подобными нарковзаимоотношениями. Первый тайный штрих к Лешиному пристрастию к наркотикам внес, кстати, сам Михаил, но Вершинин так и не догадался об этом. Миша тайно возненавидел Алексея, когда тот порвал с покупкой наркоты: был потерян источник не только заработка, но и морального удовлетворения бармена, который держит на крючке одного из самых крутых парней в городе.

Мишаня сразу заметил Вершинина, величаво прошедшего мимо охранников на face-контроле, но не стал контактировать с ним, поскольку не хотел ворошить прошлое и страшился, что кто-то все же выдаст Алексею его тайну. Несмотря на это, бармен не отводил глаз от центральной ложи.

Как только к Мише обратился управляющий, бармен разогнал стажерок по делам и, вертя маленьким термосом перед длинным носом Валентина, сделал серьезный вид и принялся слушать, что говорит ему начальник. Гончаров показал пальцем на Вершининскую ложу:

– Смотри-ка! Те двое за центральной ложей расселись серьезно, – Гончаров поднял указательный палец вверх, мол, учись, стажер, как нужно определять потенциальных разбрасывателей деньжат. Миша намек понял и воспринял его с презрением. Управляющий продолжил. – Обложились выпивкой, шлюхами и кальянами этими вонючими, – он не выносил любых запахов дыма. – Ты отлично понимаешь, чего им не хватает… Займись этим, – Валентин хлопнул бармена по груди, поправил свой пиджак и неторопливо побрел по залу, заложив руки назад и кивнув сначала охранникам, кальянщику, а затем и растянувшейся вниз головой на шесте танцовщице гоу-гоу. Он и не удосужился узнать Вершинина.

– Сделаем, Валентин Игоревич, – ответил ему бармен и принялся за дело, долго думая, подсыпать ли Лешке чего-нибудь или нет. В такие моменты он был сосредоточен и даже стал нервно грызть ноготь на указательном пальце правой руки, обнажив свои кривоватые зубки.

Миша позвал одну из барменш обслуживать клиентов, а сам удалился в дальнюю подсобку, где и была спрятана наркота, расфасованная по пакетам в коробках из-под сигарет и водки. Уровень скрытности: практически нулевой.

Тем временем мажор Вершинин уже порядочно повеселел от выпитого и выкуренного, что принялся вести себя слегка безбашенно. Он кричал и махал руками – в одной руке была трубка от кальяна, другая рука успевала обнимать подсевшую к ним деваху, которая уже вовсю шарила то в штанах у Лехи, то у него под рубашкой:

– Эй, Мишаня! – наглым тоном орал Вершинин. – Михаил! Тащи-ка еще водочки! Да с лимончиком! – сказал он, в очередной раз засасывая трубку кальяна.

Несомненно, его очередная гулянка пройдет с размахом. Для него было главным то, что ему было хорошо, а какая цена за это уплачена и какие силы потрачены, ему было плевать. Рядом с ним, помимо девушек, которых Леха знал не по имени, а, скорее, по их выдающимся внешним данным, всегда был его кореш Витек Ретинский, который невольно поглядывал за поведением и действиями своего дружка, постоянно ему улыбаясь. Но сегодня Витя перебрал и умилялся всему происходящему вокруг. Он наблюдал за своим богатеньким другом и не мог понять, сосредоточен ли тот, как акула, либо весел и расслаблен. Поглядывая на Алексея, Витек сделал вывод: «Лехе хорошо!» Сам Виктор развалился на диванчике и вертел головой в разные стороны, подолгу останавливаясь или на лице Вершинина, или на заднице какой-нибудь проходящей мимо девушки.