Лина Леони - MoNSTRUM. Не верь глазам своим

«У ее состояния есть название», – усмехнулась тогда Вероника, но принять сразу эту информацию она отказалась. Ну как можно такое принять – тебе кажется, что это изюминки твоего характера, а психотерапевт с легкостью обличает твои «изюминки» в диагноз. Как же это было ужасно, ведь жизнь ее закончилась в двадцать четыре. Все вокруг счастливы, только она одна одинока и психически больна. При всем при этом ее психотерапевт наверняка ее ненавидит. Но Вероника по настоянию матери продолжала ходить на терапию еще несколько лет.

Со временем Вероника нашла свое лекарство от одиночества – через полгода она осознала, что ей становится намного легче, когда она берет в руки кисти. Однажды она совершенно случайно проходила в парке мимо студентов художественной школы, которые с очень сосредоточенными лицами вышли на пленэр к озеру. Она обошла группу по кругу, чем привлекла внимание ребят. Юные таланты начали смущаться, ведь Вероника не просто смотрела, а буквально пялилась, как завороженная. И в тот же вечер она начала писать картины. Они не были похожи на те, что писали студенты в парке, – все красиво и облагорожено, все по правилам, эдакая стерильная живопись. Вероника писала абстрактные изображения морей, озер, океанов. Вода ее успокаивала.

Картины эти были выражением ее эмоций и чувств. Бушующие океаны давались ей лучше всего, когда она была в гневе и сметала все вокруг со столов и полок. Она ощущала просто физическую потребность в звуке разбиваемого стекла и виде разлетающихся по сторонам осколков. Кружки, книги, лампы – все летело в стену. Сама загоняя себя в угол, она ощущала физическую боль от мыслей в ее голове. Вероника была словно без кожи, а люди вокруг посыпали ее перцем. Потом, когда мать приказывала ей успокоиться, девушка мчалась в гараж, хваталась за кисти и гневно била ими по холсту, оставляя синие, черные, голубые крупные мазки. Было несколько неудачных моментов, когда она разрывала холст или прокалывала его кистью, а потом сидела с ним в обнимку и рыдала. Как будто в гневе ударила свое дитя и очень-очень об этом жалела.

Бушующих морей и океанов было написано больше всего, хотя многие из них просто летели в мусорный бак после «сеанса цветотерапии», как называла этот процесс ее мать. Когда терапия и лекарства дали свои плоды, Вероника отправлялась в гараж и бралась за кисти. Позже у нее начали получаться и спокойные воды. Озера и моря, покрытые мелкой рябью, вводили ее в некую медитацию, и тогда она забывалась на долгие часы, водя кистью по холсту. Если выставить ее картины в один длинный ряд, то можно увидеть, как состояние Ники постепенно улучшалось. Чему ее семья была несказанно рада.

Вероника любила воду не только на холсте, поэтому Ник каждый вечер готовил для нее ванну. Все как в романтических фильмах: мягкий свет ароматических свечей, тихая музыка, густая пена. В ванной Вероника ощущала легкость, наполнялась силами и успокаивалась. Какое-то время Ник возил ее на водные процедуры в бассейн. Там симпатичная инструктор по плаванию Анна, держа ее на руках, опускала в воду, плавала с ней, заставляла двигать ногами. Продлилось это недолго. Когда Вероника спросила про бассейн, Ник ответил, что плавание в бассейне нецелесообразно и затратно по времени. И смысла никакого в этом нет, раз через полтора месяца не видно прогресса в отклике мышц и гибкости суставов. И вот – по его мнению – Вероника не оправдала ожиданий своего супруга. Он хотел, чтобы через месяц его жена побежала по ромашковому полю, а она всего-то научилась самостоятельно чуть сильнее сгибать ноги в коленях. «Наверное, у них с Анной ничего не вышло, но признать свою вину не в стиле Ника Кауфмана», – сделала вывод Вероника. У нее были подозрения, что у ее мужа с физиотерапевтом Анной Лева что-то было.

Возможно, это были просто ее мысли, навязчивая идея, потому что ей было страшно остаться одной. Ведь в реальности она инвалид, прикованный к коляске, неспособная на физическое выражение любви своему мужчине. Ей стоило больших усилий держать свою ревность под контролем, она не хотела превратиться в жену-истеричку, находясь в слабой позиции относительно других женщин. Вероника запуталась в том, что ей казалось, и что было реальностью. «Ведь Ник хороший человек, и, если бы он хотел меня бросить, он сделал бы это уже давно, – говорила она себе. – Сдал бы в какую-нибудь лечебницу, а не возился с мной, как с дитем малым».

А он продолжал готовить ей ванны каждый день, Вероника любила эти моменты. Они были очень интимными, наполненными любовью. Она видела, что Ник ее все еще любит – по человеку это всегда видно. То, как он аккуратно поднимал ее на руки, как нежно укладывал в ванну. Ведь Ник мог оставлять ее с Ритой, но он сам проводил эти полчаса рядом. Веронике было сложно самой держаться на плаву, и Ник всегда наливал такое количество воды, чтобы у нее не было возможности захлебнуться. И этой возможности никогда не было, но муж все равно сидел рядом. Иногда что-то рассказывал, подливал горячую воду, если та остывала. Вероника любила эти вечера. И любила мужа.

Наступил еще один рассвет еще одного дня, в котором все повторится. Ник лежал с открытыми глазами уже давно, ждал, когда взойдет солнце. И думал: нужно хоть что-то изменить. Решил начать с завтрака – сегодня он опередит Лизу и приготовит завтрак-сюрприз.

Лиза действительно удивилась, когда вбежала в комнату отца, а там никого не оказалось. Она сразу помчалась вниз по лестнице на кухню. И там никого не было. Но на столе в сияющем солнечном свете стояли… ванильные вафли с клубникой и взбитыми сливками. Кроме того, сверху они были политы шоколадным сиропом. От такого обилия сладостей с утра ребенок испытал неописуемый восторг. Она закричала голосом, похожим на ультразвук:

– Па-а-а-апа-а-а-а-а!

Ник вбежал в кухню через три секунды после вопля.

– Что случилась? – он был напуган, глаза навыкате.

– Это все мне? – спросила Лиза невинно.

Ник выдохнул.

– О боги, Лиза, что за крики. Я чуть ума не лишился! – воскликнул Ник. – Это нам. Я у мамы в комнате, скоро к ней придет сиделка.

– Большая Рита? – спросила Лиза. Однажды она увидела Риту, когда та пьяная сшибала углы в их доме. Нику пришлось отправить сиделку домой.

– Да, она. Скорее наверх, мне нужно помочь маме собраться.

Ник услышал, как его зовет Вероника из своей комнаты. Дверь была приоткрыта. Он заглянул в комнату и увидел, что его жена лежит на полу, едва перебирая руками и ногами в попытках встать. Ник понял, что помчался на зов ребенка так быстро, что не усадил свою жену в кресло как следует и она кулем сползла на пол. Он не мог отвести взгляд, просто стоял и смотрел на ее слабые попытки как-то себе помочь – словно огромное насекомое перебирает лапками по полу. Эта мысль заставила Ника ухмыльнутся.