Юрий Кривенцев - Уроборос. Ожерелье эффекторов

Корректор Любовь Кривенцева

© Юрий Кривенцев, 2020

ISBN 978-5-0051-9478-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Совсем молоденькая миниатюрная девушка, почти прозрачная, словно тень духа ночи, беззвучно возникла в дверном проходе. Взгляд бешеный, волосы растрепаны, голос хриплый, срывающийся, будто из глубины естества:

– Отец! Они идут! И они… решились.

– Уверена? Может это очередной балаган?

– Нет, верховный жрец все же дожал их. Теперь это уже не те добрые люди, что жили рядом с нами, это толпа, животные. Я видела их глаза, Там только зло, и еще – страх (они боятся нас, представляешь) и ненависть, желание убивать. Почти все вооружены: факелы, колы, мотыги, камни. Поверь, на этот раз они не остановятся, – девочка метнулась к отцу и упала в его объятья. – Что делать, папочка?!

Балих нежно прижал дочь к груди, так, чтобы она почувствовала его тепло, уверенность… иную силу, вдохнул запах ее волос, словно в последний раз. Выдавил тихо, успокаивающе:

– Ксенофобия 1 1 Ксенофо́бия – неприязнь к кому-либо или чему-либо чужому, непонятному; восприятие чужого как неприятного и опасного (прим. автора). – порок трусов. И почему они всегда звереют ночью, под покровом темноты? Словно не смеют творить лиха под оком дневного светила, боятся увидеть глаза друг друга. Конечно, я сам виноват. Нужно было вести себя более скрытно, не стоило показывать другим наши способности, даже в мелочах. Да что уж… теперь поздно, – он слегка отстранил девочку и поймал ее взгляд. – Успокойся, они не причинят нам зла, теперь это не в их силах. Но оставаться здесь нам уже нельзя, сама понимаешь.

– Что делать?

– Выход всегда есть. Этот мир не принял нас, как видишь. Печально, но сего факта уже не изменить, значит…

– Что?

– Мы должны покинуть его.

Дочь судорожно выдохнула, пытаясь обуздать эмоции:

– У тебя есть план?

– Конечно, белочка, – мужчина с какой-то нечеловеческой тоской взглянул на лик полной луны, льющей холодный свет в открытый дверной проем. – Я давно видел, к чему все идет, было время подумать, подготовиться.

Тишину ночи вдруг расколол одинокий остервенелый выкрик и словно выдох чудовищного левиафана – синхронный рев тысяч глоток.

– О, боги! – залепетала девчонка. – Это не люди – стая диких хищников, взявших след добычи.

– Так и есть. В толпе человек превращается в зверя, не забывай этого. Однако уже близко. У нас мало времени, – отец метнулся к старому плетеному сундуку, извлек оттуда куцую циновку с рваными краями, испещренную каким-то замысловатым орнаментом (всего два цвета: синий и желтый), постелил в центр комнаты, прямо на глиняный пол. – Садись.

– Что?

– Опустись на нее. Это портал, точнее – станет таковым, когда услышит мою волю.

Девушка шагнула к родителю:

– Папа, что ты задумал?

Балих не выдержал ее взгляда, опустил глаза:

– В любом деле нужно учитывать возможные осложнения, вплоть до самого худшего. Конечно, я ожидал подобного, поэтому заранее просчитал варианты будущего, все они – с жертвами, все, кроме того, что я предлагаю. Пойми, милая, это единственный выход. Сейчас ты сделаешь, как говорю, и… я перенесу тебя очень далеко.

– Куда?

– Мне удалось выбрать то место-время, где уровень агрессии общества минимален. Не бойся, помни, ты сильнее их. Я научил тебя многому, мое единственное дитя погружено в тайны, недоступные другим, и в тебе не только сакральные знания, но и навыки их реализации, умение. Помни об этом, но используй силу стихий только в крайнем случае. Не открывайся чужим, не повторяй моей ошибки. Ты доверяешь мне?

– Конечно.

– Даю слово – ты выживешь там, не сомневайся.

– Я? А как же ты?

На лице мужчины мелькнула тень злой решимости:

– Милая, сейчас ты – слабое звено, это тебя надо спасать, поэтому я отправляю свою дочь той дорогой, что легче, безопаснее. А уж за меня не переживай, твой папочка крепче, чем кажется. Я пойду иным путем.

– Мы встретимся?

Балих сжал хрупкие плечи взрослеющего ребенка и прижался лбом к ее челу, глаза в глаза. Голос старшего звучал, как клятва:

– Обязательно. Верь мне. Это произойдет довольно скоро для тебя и спустя вечность для меня.

– Не понимаю.

Звериные рыки, отблеск факелов за каналом – поступь толпы все ближе…

– Этого и не надо, просто верь. Разве я хоть раз врал тебе?

– Нет, – девочка вмиг успокоилась. Не заставляя себя уговаривать, она в последний раз прижалась к отцу и опустилась на циновку.

Мужчина ободряюще улыбнулся:

– И не кисни, солнышко, прими это, как игру. Волшебное приключение начинается. Только представь: нам с тобой предстоит такое… чего не испытывало ни одно существо в мирах. Готова?

Она широко распахнула глаза, жадно вглядываясь в стоящего напротив самого родного человека, стараясь запечатлеть в памяти каждую черту его внешности:

– Начинай! И… до свидания, папочка! Я буду ждать…

– Доброго пути, белочка.

Окружение мрачнеет, воздух застывает, как горный хрусталь, не вздохнешь. Взгляд родителя загорается янтарным, его тело замирает, будто бронзовое, наливается невидимой, но явно ощутимой иррациональной силой, которая концентрируется и, словно пантера в броске, горячей волной обрушивается на девушку.

Нет, это не удар, как казалось, это прикосновение вселенской стихии, оно колоссально и в то же время нежно, заботливо.

Еще мгновение, и в мозгу взрывается ослепительная вспышка…

Забытье…

Безбрежная густая тьма, подавляющая слабые проблески бесчисленных крапинок далеких светил.

Космос, Вселенная… бескрайняя и ограниченная, ледяная и испепеляющая, мертвая и дарующая жизнь, немыслимая и простая… Что она такое? Великий хамелеон. Да, она совсем не та, какой кажется. Все эти огромные галактики, газовые гиганты, черные дыры, планеты, обломки комет – все это пшик, в действительности их нет, ведь составляющие их вещество атомы, кварки, электроны – это просто флюктуации бесконечного вакуума, не более, крошечные стабильные вихри пустоты в пустоте, ничто… Вот она – истинная суть материи – внешняя обманка бытия, лживая маска, которую носит Мироздание.

Но есть и нечто, несомненно, реальное. Только глаз избранного увидит это – широченный дымчато-сизый поток, испещренный крошечными ярко-изумрудными искорками. Он медленно струится, охватывая собой все сущее, ветвится, словно трехмерная река, рождая мириады мелких струй, которые живут собственной жизнью, извиваясь замысловатыми узорами, вновь ветвясь и так до бесконечности. Фрактал.