Александр Пикалов - История одного профессора

Ощущая во рту вкус пыли, я подошел к железным воротам и нажал на кнопку интеркома. Загорелась зеленая лампочка, свидетельствующая о том, что меня увидели. Сверху грозно повернулась в мою сторону камера наблюдения, и я задрал голову, давая человеку за пультом рассмотреть меня. Я достал из внутреннего кармана куртки заранее подготовленный пропуск и помахал им перед глазком камеры:

– Эй! Впускайте меня уже! – крикнул я.

Ворота вздрогнули, будто не желая впускать меня внутрь, и нехотя поползли в сторону, открывая внутренний периметр учреждения.

Я вошел в ворота и зашагал по дорожке, посыпанной мелким гравием, к зданию лечебницы – навстречу мне никто так и не вышел.

Вблизи лечебница производила еще более гнетущее впечатление. Серые стены были выполнены, казалось, из цельного куска камня, в котором неведомо какими инструментами были прорублены узкие окошки, больше похожие на бойницы средневекового замка, света в окнах естественно не было, и сквозь стекла невозможно было рассмотреть что-то внутри здания. Вход же меня удивил и повеселил: обычный предбанник, выполненный из белого металлопрофиля, обшитый пластиковыми панелями; он больше напоминал уличный туалет в каком-нибудь провинциальном городке, чем пост охраны в таком суровом заведении.

Встряхнувшись и сбросив с себя тяжелые впечатления от местной архитектуры, я бодрым шагом вошел в здание. На входе стоял обычный совдеповский стол, за которым сидел скучающий охранник совершенно обыденного вида, рядом с ним стояла чашка остывшего кофе и лежал журнал с кроссвордами. Я закашлялся, стараясь скрыть смех.

– Вы к кому? – с трудом подавив зевоту, спросил меня представитель службы охраны.

– К Владимиру Семеновичу Вышеславскому, – бодро отрапортовал я. – Мне назначено, вот документы.

Я выложил перед охранником свой паспорт и разрешение на посещение. Толстые пальцы лениво развернули мое удостоверение, фамилия моя была вяло вписана в журнал посетителей.

– Ожидайте, Алексей Константинович, – сказал охранник и протянул мне обратно мои документы.

Я отвернулся от стола охраны и с интересом стал разглядывать вестибюль здания, вернее, ту его часть, которую мог рассмотреть со своего места. Прямо за столом охраны располагался пропускной турникет, следом коридор с рядами стульев у стен. На полу лежал покоробившийся кое-где от времени линолеум, стены стандартного песочного цвета требовали ремонта и штукатурки. Я в очередной раз удивился, насколько гнетущее и тяжелое впечатление производило здание снаружи, давя своим видом и помпезностью, и каким обыденным и даже жалким оно оказалось внутри.

Я стоял возле стены и рассматривал плакаты со схемами движения во время пожара и памятками об угрозе террористических актов и техногенных катастроф, как вдруг со стороны турникета меня окликнули.

– Алексей Константинович? – голос принадлежал молодому человеку в очках.

– Да, это я, – я подошел к турникету и, пройдя сквозь него, пожал протянутую молодым человеком руку.

– Меня зовут Михаил Адамович Берсеньев, я заведующий отделением для буйных этой клиники, – представился молодой человек.

Я невольно вскинул брови – парень выглядел едва ли не моим ровесником, а судя по не сошедшим еще юношеским прыщам, он вообще казался студентом старших курсов медицинского вуза! И надо же – заведующий отделением?

– Понимаю ваш скепсис, – сразу же понял мой удивленный взгляд Михаил Адамович, – выгляжу молодо, да еще эти проблемы с кожей, – молодой человек нервно дернул подбородком. – Но можете не сомневаться – все этапы обучения и работы я уже прошел, и добился этой должности не за красивые глаза и не благодаря чьей-то протекции!

– Да я даже не думал о таком! – я смущенно опустил взгляд.

– Ну, не будем об этом, – легко оставил тему заведующий отделением. – Скажите, что же все-таки привело вас к нам? Вернее, что – это понятно, мне интересно, почему вы решили навестить Вышеславского? За все годы, что он провел в наших стенах, к нему приходил посетитель только один раз!

– Понимаете, я писатель, – начал я, – вот в поисках интересного сюжета я наткнулся на заметку об этом вашем пациенте и решил встретиться с ним и поговорить. Все это чистейшая случайность.

– Знаете, мы в нашем учреждении в случайности не верим, – произнес Михаил Адамович и зашагал по коридору.

Я последовал за моим провожатым. Пройдя по нескольким коридорам, навевающим воспоминания о советских поликлиниках, мы остановились возле лифта.

– Ваше упорство в стремлении встретиться с Вышеславским заслуживает более достойного применения, – сказал молодой врач, нажав кнопку вызова лифта. – У этого пациента очень интересное, я бы даже сказал, уникальное расстройство! Если вы читали заметку, вы понимаете, о чем я. В то же время он крайне опасен для окружающих, поэтому не удивляйтесь мерам безопасности, которые нам пришлось ввести для него.

– Я же писатель! В моем воображении, я уверен, все гораздо круче, чем может быть на самом деле, – самодовольно хмыкнул я. – Так что же, вы его держите в башне? На самом высоком этаже здания?

– Ну-ну, рад, что чувство юмора с вами, – сказал Михаил и нажал кнопку.

К моему удивлению лифт поехал вниз! Я прислонился к стене и подумал, насколько же глубоко располагаются этажи здания? Лифт стремительно мчался вниз, я не смотрел на табло, отсчитывающее этажи, но по ощущениям мы спустились на глубину нескольких километров.

– Да уж, с башней я, конечно, жестоко ошибся, – подавив дрожь в голосе, произнес я.

– Не переживайте – все ошибаются, – мягко улыбнулся Михаил Адамович. – Верхние этажи – это обычная клиника и административные службы. Все самое интересное здесь, на глубине.

Лифт, наконец, остановился, и мы ступили в белый, ярко освещенный коридор.

Вдоль белых стен выстроился строй военных, каждый из которых держал в руках автомат.

– Это еще зачем? – не понял я. – Тут же не тюрьма, если я правильно понимаю. Здесь вроде как лечат людей.

– Все верно, но после некоторых событий нам пришлось ввести такую форму охраны – для безопасности пациентов и самих себя, – Михаил Адамович смущенно развел руками.

– Прибыли, наконец! – низкий с хрипотцой голос раскатами грома прокатился по коридору. – Я уж думал, струхнул посетитель!

К нам приближался военный настолько широкий в плечах, что казалось, ему нужно идти боком в этом просторном коридоре. Грубо вытесанное лицо было гладко выбрито, через подбородок к левому уху пролегал рваный шрам. Зеленые глаза на выкате смотрели строго и насмешливо.

– А это начальник охраны отделения – Фома Брут, – представил военного Михаил Адамович.

– Можно без фамилии, – поморщился охранник. – Просто Фома.