Влад Ревзин - Палачи и проходимцы времен аншлюса

Казалось, его улыбка растеклась шире лица:

– Марика, – доверенное лицо, богиня канцелярии рейхскомиссара Бюркеля по Союзу Австрии с Германским Рейхом.

Уве и женщина молчали. Шелль давился слюной и потел:

– Герр Бюркель выполняет стратегически важную работу, отвечая за полную интеграцию Австрии в качестве Ostmark политически, экономически и культурно в Рейх. И труд Марики Фанк в дело Великой Германии трудно переоценить. Эта валькирия трудится не покладая рук. Представительские поездки по близлежащим странам занимают много драгоценного времени. Да, да, это воистину правая рука гауляйтера. Кроме того, мы все преклоняемся перед ее красотой, стилем и изяществом…

– Заткнитесь, Шалль, – холодно сказала женщина. – Знаю я вас… Познакомили, и достаточно. Занимайтесь гостями, не то скоро все будут валяться под столами…

Шалля будто сквозняком сдуло.

– Берлин? Жуткое место. – Женщина скривила тонкие губы.

– А как вам Вена?

– Я прибыл лишь сегодня утром…

Она обошла Уве и стала перед ним. Глядела снизу вверх.

– И уже на приеме у крошки Шалля. Вам нужна помощь?

У нее были черные глаза, в которых отражались пятнышки света, смуглая кожа и грация хищницы джунглей. Бесстрастное лицо египетской кошки, сработанной из черного базальтового камня.

– Не помешает, – осторожно сказал Уве.

Женщина скользнула взглядом по его волосам и лицу, склонила голову налево и направо, осматривая плечи. Чуть отодвинулась, осмотрела нижние этажи. Пришла к выводу:

– Подержанный, но вполне годен к употреблению.

Уве смешался:

– Каков есть…

– Что ж, обращайтесь. Мой телефон в справочнике. Одна из задач канцелярии гауляйтера, – помогать посланникам Берлина.

Она отошла от Уве, помахала поднятой рукой, словно ненадолго прощаясь.

Она действительно была невысокой, с правильной фигурой женщины-легкоатлета. Руки стягивала ткань платья, и Уве показалось, что изящные мышцы налиты силой.

– Вопрос в том, что стоит помощь, – пробормотал он под нос.

Уве остался один. Он выпил три порции кирша, закусил бутербродом, долго выбирал сардельку. Смотрел на гостей.

Постепенно градус вечеринки повышался. Кто-то с кем-то целовался, прикрывшись шторой. В смежной комнате играли в скат. В одном из углов соревновались на самый идиотский тост.

В дверях то и дело появлялись новые гости. Это были пары, небольшие компании и, реже, – одиночки.

Светская жизнь в Вене била ключом.

У буфета с выпивкой остановился плечистый молодой красавец со скандинавской шкиперской бородкой.

– Кажется, вы пьете вишневку… – неопределенно сказал он.

Ни дать, ни взять, – капитан дальнего плавания.

– Это кирш. Но к вишне имеет прямое отношение.

– Тогда и я попробую, – он ловко налил себе стаканчик. – А вы тот самый журналист из Берлина?

Мышцы живота Уве непроизвольно напряглись.

– Кажется, с вами я незнаком…

Бородач выпил немного, крякнул, засмеялся.

– И я вас тоже не знаю. Господин Шалль упоминал о вас. Только что.

Он протянул руку:

– Матиас Экхольм. Знаете, я регулярно читаю вашу газету. «Народный обозреватель». Мощное издание, агрессивная пропаганда идей господина Гитлера. Производит впечатление. Простите, а вы…

– Уве Клюг.

– Да-да. Простите великодушно еще раз, – но ваших материалов я не помню. Как это я пропустил…

Клюг потер подбородок.

Маттеус и Матиас. Абсолютно ничего не означающее совпадение, – этого звали почти так же, как погибшего футболиста.

Может, хорошее предзнаменование?

– Я, – спортивный обозреватель. Анализирую футбол и легкую атлетику.

Уве показалось, что бородач иронически смотрит на него.

– Нет, спорт меня не интересует, – сказал он.

Уве поспешил добавить:

– Собственно, я не публикую материалы. Я собираю нужную информацию для газеты. Работал на Олимпиаде…

– В самом деле? – равнодушно отозвался швед.

– Дорогой Уве, ты времени не теряешь, – вмешался в разговор подошедший к буфету Шалль. – Успел познакомился с нашим другом?

– Мы как раз этим занимаемся…

Шалль снова принялся за представительские функции:

– Матиас, – шведский писатель. Весьма влиятелен у себя на родине. Сейчас путешествует по Европе. Кажется, разделяет наши великие идеи…

– Не совсем, – улыбнулся бородач.

– Ну, не скромничайте. Ваше мнение, высказанное в скандинавской прессе, и на радио, чрезвычайно ценно для нас. Кроме того, ваша книга…

– Книга? – удивился Клюг. – Вы пишете о Германии?

– О фюрере, – уточнил Экхольм. – В любом случае, мои сограждане, шведы, – а также датчане и финны, должны знать правду. Сейчас в нашей прессе германская официальная политика освещается несколько однобоко. Да и сам я не прочь разобраться. Мое правило, – хочешь изучить вопрос, напиши книгу. А там пусть будет то, что будет.

Шалль спохватился:

– Дорогой Матиас, с вами хочет поговорить Пауль Фогтс, наш финансист и промышленник. Думаю, вам обоим будет полезно это знакомство. Учтите, у него большие интересы, – здесь, в Вене. А мы с господином Клюгом провернем одно маленькое дельце. А потом все выпьем!

Швед учтиво кивнул, и со стаканом в руке стал пробираться к группе гостей.

– Пусть порезвится, – буркнул Шалль. – Кроме финансиста, там еще дипломат, представитель МИДа советник Франц Крапф. Они ему споют колыбельную..

– Это настоящий дипломат, или..?

Шалль был уже хорошо навеселе, поэтому не церемонился:

– Без примесей, чистых кровей. К тому же с 1933 года унтерштурмфюрер СС и с 1936 года член НСДАП. Много таких присоединилось к движению, – разумеется, после нашей победы. Черт с ними, пойдем ко мне в кабинет.

Они поднялись по лестнице и оказались в большой комнате, обшитой полками с книгами.

– Садись за стол, и читай. То, что ты просил по делу Синделара. Просмотри, сложи в папку, запри дверь и возвращайся в гостиную.

Шелль вернулся к двери. Уве сел в кресло, спросил:

– Здесь все?

– Что ты имеешь в виду?

– Ваш полицейский проговорился, что документы по делу исчезли. Мне интересно, – это все, что осталось, или полноценное дело?

Шалль замер, держась за ручку. Помолчал, что-то прикидывая.

– Ты представитель вновь образованного IV управления РСХА, и я не посмел бы водить тебя за нос. Скажем так, здесь ПОЧТИ все. Однако некоторые документы затребованы на Морцинпланц 4, – личным указанием оберштурмабаннфюрера Ахамера-Пифрадера.

– А их можно затребовать обратно?

– Думаю, – Шелль как-будто протрезвел, – что Главное отделение гестапо в Вене готовит эти бумаги к передаче на ПринцАльбертштрассе, твоим начальникам. Так что если хочешь, можешь обратиться туда.

Он резко повернулся и вышел.

Уве Клюг просидел больше часа, – делал выписки, рассматривал фотографии полицейского фотографа, читал подписи на протоколах.