Джеймс Чейз - Вот вам венок, леди

Это позволило мне принять сидячее положение и еще раз ударить ее, когда она попыталась опять повалить меня. Удар получился весомым, но пришелся ей в плечо, так что я лишь оттолкнул ее, но не остановил.

Когда она оправилась от удара, я уже был на ногах, и мы стояли, уставившись друг на друга.

– Прекрати, – сказал я, – или тебе будет больно. Я же предупреждал…

Но была ли у нее в голове хоть капля разума? Она выхватила ручное зеркало из ящика комода и снова набросилась на меня. Я проклял эту кровать… там просто невозможно было адекватно реагировать. Я выбил зеркало у нее из рук, а потом мы вместе упали на кровать. В некотором смысле это было кстати, потому что я был тяжелее и мог бы этим воспользоваться. Я схватил ее за одну руку, но, прежде чем успел схватить другую, она ударила меня по лицу, пнула в голень своей остроносой туфлей и снова засадила мне кулаком в нос.

Пока что инициатива была в ее руках, и удар, который она нанесла, был весьма чувствительным. От неожиданности я выпустил ее руку, и она попыталась откатиться на другую сторону кровати. Я вцепился сзади в ее накидку и чуть ли не стянул со спины. При этом она потеряла равновесие и опрокинулась на кровать.

На этот раз я действовал без ошибок. Я схватил ее за руку и швырнул лицом вниз. Всей своей тяжестью опустился на ее поясницу и слегка заломил руку. Она внезапно взвизгнула, и я ослабил хватку.

– Веди себя прилично, – выдохнул я, глядя, как кровь из моего носа капает на ее обнаженные плечи. – Если ты сейчас начнешь мудрить, я оторву тебе руку и изобью тебя ею до смерти.

Какими только словами она меня не обзывала! Сомневаюсь, что грузчик мог бы потягаться с ней в этом. Я посильнее надавил ей на руку, чтобы она смолкла, и это, разумеется, подействовало. Держа ее в таком положении, я свободной рукой нащупал пояс от ее накидки, снял его, а затем попытался связать ей руки.

Она поняла, что, как только я свяжу ее, ей крышка, и на несколько секунд просто взбесилась. Мне едва удавалось удерживать ее. Она так дергалась, что не стоило и пытаться связать ее, поэтому я подождал, пока она затихнет. Как только я предпринял новую попытку, она снова начала бороться. Мне это уже порядком надоело, и я с нее слез.

Она перевернулась на спину и попыталась сесть. Этого я и ждал. Едва она подняла голову, как я замахнулся левой и ударил ее кулаком в челюсть. Я даже не стал вкладывать вес в свой удар – я просто вмазал ей, – и это был не удар, а конфетка.

Я увидел, как ее глаза остекленели и она обмякла. Я стоял над ней, тяжело дыша. Такой суровой схватки в моей жизни еще не случалось. Я перевернул ее и, взяв пояс, связал ей руки за спиной. Затем я снял с нее то, что осталось от ее чулок, и связал ее лодыжки. Откинув простыню, я закатил ее под одеяло, предварительно убедившись в надежности моих узлов.

Потом я пошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Ну и видок, усмехнулся я. На этот раз я выглядел так, будто во что-то врезался на всем ходу. Нос все еще немного кровоточил, а под глазом был огромный синяк. Я включил воду и умылся. Закончив, я вернулся в спальню. Она все еще была в отключке.

Я закурил сигарету и сел. Колени мои немного дрожали. Мне, конечно, хорошо досталось, и я был страшно рад, что в конце концов ее одолел. Официант в «Хоча-клабе» сказал, что она крутая, но он недооценил ее. Крутая? Не смешите меня. Да она надрала бы задницу и Льюису Душителю [4] Роберт Херман Льюис Фредерик (спортивная кличка Душитель Льюис; 1891–1966) – американский профессиональный борец. .

Я не собирался разносить на части ее комнату, пока не поговорю с ней. Связанная, она могла стать благоразумней. Во всяком случае именно в таком варианте я предпочитал разговаривать с дамами, подобными ей.

Я выкурил полсигареты, когда моя блондинка стала приходить в себя. Я с интересом наблюдал за ней. Она открыла глаза, поморгала от яркого света и закрыла их. Ее голова беспокойно заерзала на подушке. Кровать выглядела так, будто по ней прошел смерч, но я не собирался тратить время на то, чтобы приводить ее в порядок и нянчиться с малышкой.

Внезапно она очнулась и попыталась сесть. Взгляд, которым она одарила меня, прожег бы дыру в стене. Я улыбнулся ей.

– Прости за грубость, сестрица, – сказал я, – но ты сама напросилась.

Она снова стала осыпать меня бранью. Ну, от слов кости не ломаются, но спустя минуту я рассвирепел. Дамы с такой грязной речью мне еще не попадались. Я встал со стула, схватил подушку и с силой ткнул ей в лицо. Подержал так несколько секунд, а затем убрал.

– Заткнись, – мрачно сказал я, – или я снова кислород тебе перекрою.

Глаза ее были полны ярости, и по тому, как она извивалась, было ясно, что она изо всех сил старается высвободиться. Меня это не волновало. Я знал, как вязать узлы, и если она даже освободит руки, я всегда смогу снова ее отключить. У меня больше не было нежных чувств к этой дамочке. Она была чистой отравой.

Я сел на кровать рядом с ней.

– А теперь мы с тобой немного поболтаем, – сказал я. – Если ты не выложишь мне то, что я хочу знать, сделаешь себе только хуже. Я ведь хотел, чтобы все обошлось тип-топ, но с такой шлюхой, как ты, лучше разобраться по-черному, и я посмотрю, устроит ли тебя это.

– Не стоит, Мейсон, – раздался голос от дверей.

Я быстро оглянулся через плечо.

В дверях стоял Эрл Кац. В руке он держал автоматический пистолет из вороненой стали, ствол которого был направлен прямо на меня.

Удивление? Да, я был удивлен! Можете битой меня огреть. Какого черта здесь делает этот Кац? Какая у него связь с подружкой Весси?

Я не собирался показывать ему, что он выбил меня первым же шаром. Я улыбнулся ему.

– Все еще лупишь по лузам, приятель? – поинтересовался я. – Кстати, о бильярде, ты слышал про того парня, который забивал красный?..

– Брось это, Мейсон, – сквозь зубы сказал Кац.

Вот что еще я обожаю. Эти парни посмотрели столько крутых фильмов, что теперь просто не могут говорить иначе как сквозь зубы, поскольку считают, что так оно и положено.

– Развяжи ее.

Я покачал головой.

– Ты с ума сошел, – сказал я. – Ты сам не знаешь, что говоришь. Если я ее распутаю, она убьет нас обоих.

Пистолет дернулся вверх.

– Слушай, умник, – сказал Кац, – таким манером ты ничего добьешься. Развяжи эту дамочку, и поскорее.

Экки говорил, что этот парень опасен, как гремучая змея. Посмотрев на него теперь, я подумал, что Экки, возможно, прав. Он больше не выглядел охламоном. В его глазах был холодный, злобный блеск, и я подумал, что он с удовольствием бы меня кокнул. Когда у парня в руке пушка, я не очень-то спорю. Во всяком случае оружие всегда заставляло меня нервничать.

– Перевернись, милашка, – сказал я.