Анатолий Сарычев - Гражданин СССР

Прямо возле дома, «Скорая помощь» подрезала «Тройку» Бориса и остановилась около ворот.

Борис выскочил из машины и, подскочив к калитке, открыл ее, пропуская дородного Моисея Израилевича перед собой.

Бабушка лежала на диване на веранде и при виде врача чуть приподняла правую руку вверх.

Моисей Израилевич вытащил из кармана халата толстую пачку, в пластиковой упаковке, вытащил из середины салфетку, тщательно и неторопливо вытер руки, и взяв бабушку за тонкое правое запястье, пошевелил толстыми губами, хмыкнул, подождал пять секунд и отпустил бабушкину руку.

Снова пожевал губами, надел очки в толстой роговой оправе, протянул правую руку вперед, задрал левое бабушкино веко, наклонился и внимательно стал всматриваться в левый глаз.

Нетерпеливо махнул левой рукой, выгоняя стоявшего столбом Бориса, и стал осматривать правый бабушкин глаз, одновременно вынимая из правого кармана стетоскоп с красными резиновыми шлангами.

Понимая, что он лишний при этом медицинском манипулировании, Борис прошел внутрь дома, переоделся и уже в длинных шортах и синей спортивной футболке, вышел на кухню.

Налил в чайник воды, поставил его на газ и стал сервировать столик на колесиках, тонко нарезая лимон и апельсин.

Положил в вазочку орехи, черный, желтый, темно-синий кишмиш, чайник чая и стопку пиал, насыпал большую вазу шоколадных конфет и покатил тележку на веранду

На веранде сидел Моисей Израилевич и о чем-то тихо беседовал с бабушкой.

– Давайте чая попьем! – предложил Борис, выкатывая тележку на веранду.

– Очень много работы! – попробовал отказаться врач.

– Все болезни от сердца, только десять от удовольствия! – возвестила бабушка, подняв вверх указательный палец правой руки.

– Вам Гения Львовна, виднее! – почему-то усмехнулся Моисей Львович.

– Я все хорошо помню! И твоего приятеля, который сейчас на земле обетованной трудится, – только начала говорить бабушка, как Моисей Израилевич, поднял вверх, правую руку, приказал:

– Матлюба! Езжайте обратно! Я понаблюдаю за больной пару часов! Мне не очень нравится ее состояние!

– Хорошо, Моисей Израилевич! – моментально отозвалась миловидная девушка – узбечка, показываясь на веранде.

– Пойду, загоню машину во двор! – мгновенно сообразил Борис, выскакивая вслед за девушкой.

Вставить слово никто не успел, как Борис выскочил из веранды.

В пару секунд, догнав медсестру, которая уже дошла до середины двора, Борис негромко спросил:

– Как состояние моей бабушки?

– Ничего страшного. Для ее возраста сердце нормальное, – дернув левым плечом, но, не поворачивая головы, ответила девушка, перекладывая металлический чемодан из правой руки в левую.

– Давайте я помогу донести чемодан до машины! – предложил Борис, протягивая правую руку вперед.

Девушка без уговоров отдала ящик, который оказался неожиданно тяжелым.

«Килограммов тридцать весит! Как девушка таскает такую тяжесть?» – мгновенно определил Борис, как всякий боксер, даже бывший, умеющий сразу определять вес живых людей, да и не только. Чем часто пользовался при сборе хлопка, точно определяя вес собранного «белого золота», только приподняв фартук с драгоценным урожаем с земли,

– Вы там золото носите? – поинтересовался Борис, оценивая аккуратные бедра девушки, туго обтянутые белым халатом.

– В чемодане прибор для диагностики работы сердца! – пояснила мед сестра, открывая железную калитку.

Донеся тяжелый чемодан до автомобиля, Борис открыл дверь машины и первым делом поставил его внутрь, рядом с носилками, попутно выяснив, что в «Скорой помощи» находится помимо водителя, еще один мужик в белом халате, который зло посмотрел на него, но говорить ничего не стал.

Галантно поддержав под локоток девушку, которая села на пассажирское место, рядом с водителем, Борис наклонил голову, скороговоркой буркнув: «Большое спасибо», пошел к своей машине, справедливо решив, что медсестра сама определится, что и как ей поступить.

Отогнав свой Жигуль на дорогу, Борис откинулся на спинку сиденья и внимательно смотрел, как «Скорая помощь» разворачивается около ворот его дома.

Загнав машину во двор, Борис поставил ее на свое место и только после этого закрыл ворота.

Порозовевшая бабушка сидела в своем любимом кресле на веранде, а напротив нее устроился Моисей Израилевич и о чем-то мило ворковал.

– Оказывается, мы, Боренька, жили на Кашгарке на параллельных улицах! – всплеснула руками бабушка.

– И я этого тоже не знал, а то бы не ходил на ваши лекции! – засмеялся Моисей Израилевич, наливая себе в маленькую рюмку золотистый коньяк.

Перед бабушкой тоже стояла рюмка до половины налитая крепким алкогольным напитком.

На вопросительный взгляд Бориса, Моисей Израилевич, выдал:

– При сердечной недостаточности весьма рекомендуется принять немного коньяку!

– Не знал! – совершенно искренне ответил Борис, присаживаясь на стул, рядом с бабушкой.

– Учтите на будущее, молодой человек! – пояснил врач, вопросительно смотря на бабушку, явно приглашая вернуться к прежнему разговору.

– Мы приехали в Красноводск из Астрахани и должны были сесть на поезд до Ташкента, но тут произошла задержка. Вернее, мы задержались пока добирались из Бекдаша до Красноводска на верблюдах.

– Что за Бекдаш? Никогда не слышал! – удивился врач, наливая Борису коньяка.

– Мне же вас домой надо везти! – попробовал отказаться Борис, сам не очень большой любитель Зеленого Змия, даже в коньячном исполнении.

– Я вызову такси и меня отвезут до самого дома! – привел неопровержимый аргумент врач, поднимая свою рюмку к глазам.

– Когда мы шли из Астрахани, разыгрался сильный шторм, и нам пришлось пристать в Бекдаше. Это совсем маленький поселок, где жили казаки, туркмены и казахи.

Нам пришлось там переночевать в избушке одной русской семьи. Я всю ночь проворочалась от комаров, которые просто меня съели! А когда ехали в Красноводск, то казах – погонщик рассказал, что раньше комаров у них в ауле совсем не было! – рассказывала бабушка, помолодев сразу лет на тридцать.

– Откуда же взялись комары и в таком количестве? – недоверчиво спросил врач, с обожанием смотря на бабушку.

– Русские привезли, – рассказал казах, который вел наших верблюдов в Красноводск! – выдала бабушка, победоносно смотря вокруг.

Появился дедушка и, тенью проскользнув по веранде, исчез в глубине дома.

– Не может такого быть! Вы предвзято относитесь к русским! – моментально оглядываясь по сторонам, заявил врач.

«Все-таки глубоко к нам в подсознание въелся страх! Дядя Ёсик [47]надолго подрезал язычки старшему поколению! Там и тридцать седьмой год [48]и послевоенные чистки [49], да только при Хрущевской оттепели [50]немного стало полегче, но все равно языком трепать особо не рекомендовалось!