Дмитрий Видинеев - Изнанка

– Виталя, – позвал он, внезапно севшим голосом. – Там действительно что-то есть. Я только что видел.

– Не понял? – Виталий отвлёкся от самовара. – Ты о чём?

– Там что-то двигалось. Будто сумерки сгустились в одном месте, а потом… Не знаю… Этот сгусток в сторону как будто метнулся и исчез.

– Тебе не показалось? – встревожилась Марина. Она поднялась со ступеней.

Виталий озадаченно почесал затылок.

– Я ведь недавно тоже что-то видел, но… думал, померещилось, – он подошёл к Борису. – Нам ведь не могло одно и то же померещиться?

– Это вряд ли, – ответил Борис.

Стоя на ступеньках, Марина напряжённо всматривалась в пустошь.

– Чёрт бы вас побрал! Вы меня пугаете.

В следующее мгновение она охнула, прикрыла рот ладонью.

За периметром начали появляться тёмные силуэты людей. Они словно выплывали из сумрака, как рыбины в толще мутной воды. Их очертания были размытыми.

– Что это? – пискнула Марина.

Силуэты возникали то тут, то там. Приближаясь к периметру, они будто бы таяли в воздухе. Послышался шелест. Вдалеке песок вздыбился и по пустыне медленно, словно в тягучем сне, побежала чёрная волна. Она стремительно теряла массу и, в конце концов, полностью исчезла.

Борис посмотрел в сторону пруда. Горел костёр. Люди стояли на небольшом холме возле берега. Кто-то отчаянно жестикулировал, остальные словно бы застыли в оцепенении. У воды бегала и пискляво тявкала болонка.

Ещё одна чёрная волна прокатилась по пустыне, но уже ближе. Люди все разом загомонили, приходя в себя. Трое побежали к домам. Собачонка затявкала совсем отчаянно, надрывно. Какая-то женщина кричала истерично:

– Биба, ко мне! Ко мне, Биба!..

Борис отступил вглубь двора. Виталий поднялся на крыльцо, встал рядом с Мариной.

Ещё трое бросились прочь от пруда. Осталась женщина, которая пыталась поймать собачонку. А болонка, прыгая как мячик, надрывалась от лая. Тёмные силуэты продолжали подплывать к периметру и исчезать. Борис подумал, что территория Зеро оказалась не такой уж и мёртвой. И этот факт вовсе не радовал.

– Иди сюда, Биба! – кричала женщина, истерично. – Ну же, ко мне!

Со стороны деревни послышался другой женский голос:

– Беги, Марго! Брось Бибу, беги!

Болонка в очередной раз увернулась от хозяйки. Собачонка, в каком-то порыве безумия, бросилась к периметру, в её писклявом лае сквозил не только страх, но и вызов.

– Вот же глупая! – процедил Борис сквозь зубы.

– Биба, нет! Ко мне, Биба!

Биба остановилась в метре от чёрного песка, на секунду застыла, а потом снова залаяла. Она как будто увидела чёткую цель, на которую просто необходимо было выплеснуть весь свой собачий гнев. Болонка подступала к границе. Ближе, ближе… Её хозяйка, заламывая руки, стояла возле холма, не решаясь приблизиться к питомице, к тому, что творилось за периметром.

Собака уже была с той стороны. Вокруг неё мгновенно сгустились тени, словно огромные чёрные птицы налетели. Лай резко прекратился, собака исчезла, тени отступили и растаяли в сумерках.

– Боже мой! – простонала Марина и взяла Виталия за руку.

Хозяйка болонки попятилась от пруда. Какая-то женщина завопила:

– Вы видели, видели?!

Другой женский голос:

– Господи, помоги нам!

А потом уже мужской, резкий:

– Хватит орать, дуры! И без ваших воплей тошно!

Снова послышался шелест, но никакой чёрной волны после этого звука не последовало. Силуэты перестали появляться. Всё стало как раньше – тишина, мертвенная безмятежность.

Виталий вынул из кармана кожаной куртки трубку и пакетик с табаком, положил их на плоские перила веранды.

– Может, мне напиться, а? – чуть слышно пробормотал он. – Напиться и вырубиться к чертям собачьим.

Марина посмотрела на него с осуждением.

– Да, это проще всего. Всем ведь так страшно, верно? – в её голосе звучали обида и гнев одновременно. – Может, нам всем напиться, как свиньи, и будь что будет?

Виталий пристыженно опустил глаза, пожалев о своих словах. Борис понял, что в ближайшее время он не посмеет их больше повторить. Марина всплеснула руками и зашла в дом. Виталий с угрюмым видом набил трубку и прикурил. Борис отметил, что приятель будто постарел лет на десять: глаза запали, на усталом лице с трудом представлялась привычная для него простодушная улыбка. Да, улыбки и смех, похоже, остались в прошлом. Остались в мире, где осеннее солнце сейчас золотит листву и травы.

Борис посмотрел на костёр у пруда и с тоской подумал, что тот скоро догорит, ведь пока царят сумерки, никто не вернётся к нему, что бы подкинуть дров. Да и зачем? Ему пришло в голову, что ещё каких-то двадцать минут назад, когда костёр только разгорался, у всех было чуть больше надежды на спасение. А ведь чёртова пустыня дала всего лишь намёк на свою жестокость. Всего лишь намёк на то, что на самом деле таится в сумрачном пространстве. Пустошь сказала: «Бойтесь меня, бойтесь!» И подтвердила свои слова исчезновением отважной, но глупой собачонки. Борису представилась эта пустыня, как утроба невообразимо огромного существа с бесконечно чуждым сознанием. И теперь этот Левиафан будет медленно переваривать угодивших в ловушку людей. Борис не понимал, откуда в голове взялись эти мысли и образы. Они словно были частью гнетущей тишины, частичками застывших сумерек. От них хотелось отмахнуться, как от навязчивой мошкары, но они лезли и лезли в голову.

– Я только что подумал… – заторможено, как будто сонно, произнёс Виталий. И замолчал. Не мигая, он смотрел на дымящуюся трубку в своей руке.

– Подумал о чём? – спросил Борис.

– Я тут недавно один роман прочитал фантастический. Это роман об экипаже космического корабля, который был вынужден совершить аварийную посадку на, казалось бы, безжизненной планете. Но потом выяснилось, что планета не такая уж и безжизненная. Когда наступала ночь, словно из ниоткуда, появлялись чудовищные кровожадные твари… В общем, из тридцати человек экипажа удалось выжить только двоим. Согласись, ситуация очень схожа с нашей.

Борис шмыгнул носом. Не понравилась ему эта история.

– Значит, остались только двое.

– Ага.

– Мне хочется прибить того, кто это написал.

Виталий разогнал ладонью дым перед своим лицом.

– Мне тоже, – неожиданно он рассмеялся, хотя в этом смехе горечи было больше, чем веселья. – А ты ведь собирался сегодня утром за грибами пойти, помнишь? Вчера все уши мне прожужжал… Подберёзовики, подосиновики, белые… Если бы я тебя не напоил вчера, ты проснулся бы утром часиков в шесть и потопал бы с корзинкой в лес. И тебя сейчас здесь не было бы. Вот такие вот дела.

Борис улыбнулся и тут же удивился, что ещё способен улыбаться.

– Выходит, это ты виноват в том, что я здесь? – он положил руку на плечо приятеля. – Ну, ты уж сильно себя не вини.