Нельсон Демилль - Слово чести

– Ах ты дерьмо!

Браун просунул свернутые бумаги сквозь железные прутья, и они упали на середину камеры.

– Наряду с теми пунктами, о которых я говорил, здесь есть и другие, например, не давать интервью представителям прессы, не делать никаких публичных заявлений ни письменно, ни устно, и так далее. Я же, в свою очередь, восстанавливаю ваше доброе имя и возвращаю вас на хорошо оплачиваемую работу.

Тайсон покосился на бумаги, раскиданные по цементному полу.

– О'кей, Чет. Я прочту, если ты уберешься отсюда.

– Хорошо. Салют, амиго. Спокойной ночи. Да, а ты хорошо владеешь собой, я бы на твоем месте наложил в штаны. А в понедельник, когда тебе впаяют от десяти до двадцати строго режима, ты только посмеешься над ними, если согласишься сотрудничать.

– Хорошо.

– Сегодня вечером посетителей у тебя не будет, поэтому даже не думай отдавать это своему адвокату. Я вернусь к шести утра. Подписывай или не подписывай.

– А как насчет моего экземпляра?

Браун неслышно рассмеялся и покинул мрачные казематы.

Бен с тоской оглядел новое место своего обитания и повалился на койку. Он долго смотрел на белые пятна писчей бумаги, потом лениво стянул ботинки и закрыл глаза.

Сержант Ларсон подошел к двери камеры.

– Ужинать будете?

– Нет, спасибо.

– Звонил ваш адвокат, – Ларсон огляделся по сторонам, – и сказал, что приедет к вам к семи часам. Он хочет поговорить о вашем заявлении для смягчения приговора.

– Я подумаю об этом, – пообещал Тайсон, переворачиваясь на другой бок.

– Я что-нибудь могу для вас сделать?

– Дайте ключи.

Ларсон растерянно улыбнулся.

– В вечерних газетах только о процессе и пишут. Хотите почитать?

– Если вы, сержант, читали хотя бы об одном трибунале, считайте, что прочли о всех.

– Послушайте, на что похож бой, а? – спросил Ларсон, испытывая живой интерес к прошедшей войне.

– Трудно сказать. – Вопрос застал Тайсона врасплох.

– Вы участвовали в бою?

– Да. Но теперь-то я дома. Война кончилась.

В пять тридцать субботним утром Тайсона разбудил полицейский и отвел его в нижнем белье в отхожее место, а потом в душевую, предупредив о имеющихся в его распоряжении двадцати минутах.

Посещение гальюна разбавила компания еще из двух узников, которым при его виде ничего не оставалось, как восхищенно присвистнуть и сказать:

– Ну и кашу ты заварил. Ничего подобного не слышали.

Тайсон побрился, принял душ и сложил полотенце, как велели, на краю раковины. Не успел он вместе с другими заключенными почистить за собой туалет и вытереть насухо пол в душевой, как вернулся полицейский.

– По камерам! – скомандовал он.

Вернувшись в камеру, Тайсон надел форму, ко мундир оставил висеть в металлическом стенном шкафу. Он причесал свои буйные вихры перед маленьким натертым до блеска металлическим зеркалом, висевшим настолько низко, что ему пришлось присесть. Как ни странно, но выражение досады отсутствовало, наоборот, лицо казалось просветленным.

Ровно в шесть прибыл Чет Браун с термосом.

Он огорченно взирал на разбросанные по полу бумаги.

– После приговора мое предложение потеряет силу, поэтому не стоит развлекаться таким образом. – Браун просунул сквозь решетку термос с кофе.

– Не надо, – отмахнулся Тайсон, гордо вскинув голову.

Браун, недоумевая, открутил крышку и налил кофе себе.

– Не думайте, Бен, что сможете отделаться двумя годами. Тюрьма засасывает. Люди, подобные вам, не процветают за решеткой. И они ведь могут приказать вас повесить, – с угрозой произнес Браун.

Тайсон зевнул.

– Не понимаю, что удерживает вас от соглашения, пункты которого вы и так соблюдаете? – возмутился Браун.

Тайсон закурил сигарету.

– Да пойми ты, куриная твоя голова, что если я захочу пойти у тебя на поводу, значит, так тому и быть, а если не захочу, то тоже поступлю правильно. Но если ты попытаешься заставить меня сделать что-то под страхом смерти, тогда я просто пошлю тебя. Понял?

Разозлившись, Чет Браун не мог удержаться от ядовитого замечания:

– Что-то тебя не очень мучили угрызения совести, когда на твоих глазах убивали младенцев и монахинь.

Тайсон глубоко вздохнул.

– Нет-нет. Не мучили, поэтому я и здесь. Но это не значит, что я стану пресмыкаться перед тобой. Уходи.

Браун хотел было сказать что-то, но передумал. Он посмотрел еще раз на разбросанные бумаги и вздохнул с досадой.

– Я заберу их.

Тайсон подбросил их ногой ближе к выходу. Собирая бумаги, Чет пролил кофе на брюки.

– Что-то ты сегодня нервный, Чет, – поддел его Тайсон.

Чертыхаясь, Браун вытер платком следы от кофе.

– Послушай, если тебе все сойдет с рук, тогда мы, может быть, потолкуем о возможностях работы на госслужбе. Найди меня.

– Это как же я тебя найду. Чет? – небрежно спросил Тайсон.

– Просто сделай публичное заявление, которое мне так не нравится, и услышишь обо мне.

– Не грози мне. Чет. Это выводит меня из себя, – процедил Бен.

– Я ведь только пытаюсь тебе помочь. Ты мне симпатичен.

Тайсон подошел поближе к решетке.

– Ты, конечно, ничего не узнал о Дэниэле Келли и сестре Терезе, я прав?

– Узнал.

Они встретились взглядами, и Браун пообещал:

– Очень может быть, они появятся в нашем поле зрения, а может быть, и нет. – Резко повернувшись к выходу, он зашагал прочь.

Четверть часа спустя в дверях появился полицейский с подносом и газетой. Открыв дверь камеры, он поставил поднос с завтраком на койку и вручил Тайсону газету.

– Ночной выпуск.

Тайсон раздраженно смерил взглядом полицейского и, не глядя на заголовок газеты «Нью-Йорк пост», бросил:

– Уберите!

После выдворения полицейского Тайсон, почувствовав сильный голод, набросился на яичницу с беконом. К завтраку также прилагалась пресловутая овсянка, в которой солдаты по обыкновению закапывали окурки. Тайсон со вздохом подумал о неизменных армейских традициях и хотел было попросить к яичнице еще чашку кофе, но передумал. В кабинете начальника военной полиции включенное на полную мощность радио выдавало забойную музыку. И Тайсон пришел к выводу, что тюремная жизнь ему не по вкусу. В семь часов появился, как и обещал, Корва. Войдя в камеру, он подождал, пока за ним закроется лязгающий замок, и, взяв складной стул, сел напротив Тайсона. Открыв папку с делами, он положил ее себе на колени.

– Вы здесь, как у себя дома, – заметил Тайсон, – наверное, часто навещаете бывших клиентов.

Корва проигнорировал укол, решив, что его клиент пребывает в дурном настроении, поэтому заговорил без преамбул:

– Наша задача теперь – спастись от тюрьмы.

– Я уже в тюрьме. Винс.

Корва извлек из кармана пальто бутылку виски и сунул се под матрац.