Арина Романова - Пепел прошлого

София не знала, что еще на это сказать, поэтому они некоторое время посидели молча, а потом отправились в дом к матери Алекса.

***

Дом, в котором жила мать Алекса, когда-то был очень уютным двухэтажным коттеджем. В нем было несколько просторных и светлых комнат, пригодных для жилья. Однако, отсутствие многолетнего ремонта и неблагоприятные погодные условия, превратили его в жалкую лачугу бедняка.

Облупившаяся краска на стенах и дверях, ржавые петли окон и потрескавшиеся от жары и влаги доски, заросли крапивы и лопухов около крыльца и вокруг дома. Вот таким предстал перед Алексом его отчий дом после двадцатилетнего отсутствия на родине.

Алекс остановился перед домом и, тяжело вздохнув с болью в сердце, оглядывал представшее перед ним запущение.

– Я предлагала Ангелине помощь в уборке участка и по дому, но она очень негативно относится к визиту посторонних, а я сама, как понимаешь, не могу со всем справиться, – пыталась оправдаться София, догадываясь, какие мысли посещают ее спутника.

Алекс утвердительно кивал головой, как бы соглашаясь с ее доводами.

– Давай войдем внутрь, – предложил он наконец.

София подошла к двери и настойчиво постучала. Внутри дома послышались осторожные шаги.

– Ангелина, – позвала София. – Это я, София. Помните меня? Я приходила к вам на днях.

Дверь тихонько приоткрылась на расстояние, достаточное для того, чтобы разглядеть стоявшего около нее человека.

София приветливо улыбнулась и помахала рукой.

– София, – радостно воскликнула пожилая женщина, открывая дверь и делая шаг навстречу желанной гостье, но, увидев, что она не одна, остановилась в нерешительности, и, нахмурившись, спросила, – кто это с тобой? Я никого не звала. Мне не нужны помощники. Я со всем справляюсь сама.

София взяла растерянную женщину под руку

– Конечно, сама. Вы просто молодец. Но это не помощник. Посмотрите внимательно. Вы его не узнаете?

Женщина прищурилась, осторожно разглядывая незнакомца, и отрицательно покачала головой.

– Нет, я его не знаю.

– Мама, это я – Александр, твой сын, – сказал мужчина, не дожидаясь, пока его узнают.

Казалось, в ее взгляде мелькнуло какое-то прояснение, но лишь на мгновение, и вновь исчезло.

– Александр? – переспросила она с недоверием. – Нет, вы не Александр. Мой мальчик в школе. Но он скоро вернется. Уроки закончатся, и он придет домой. Надо разогреть обед, а то уже скоро он вернется голодный, а у меня ничего не готово.

С этими словами она заспешила на кухню, оставив своих гостей стоять в распахнутых дверях.

– Прости, – сказала София вполголоса, чтобы Ангелина ее не услышала. – Я должна была тебя предупредить. У нее иногда бывают провалы, и она считает, что ты школьник, и ждет тебя после уроков.

Алекс побледнел.

– Да, начало как-то не очень. Мне действительно не надо было сюда приезжать. Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Перестань, просто ей нужно время. Она не видела тебя столько лет. Я попробую поговорить с ней, а ты пока постой на улице, чтобы не смущать ее.

София решительно прошла на кухню за Ангелиной, а Алекс нехотя вышел на крыльцо.

Пожилая женщина продолжала суетиться на кухне, перемещаясь между холодильником, плитой и кухонным столом. Ее действия носили хаотичный характер. Казалось, она и сама не знала, что делает, просто организм по привычке выполнял ритуал, установившийся годами. Она, то брала из холодильника кастрюльку с супом и ставила ее на плиту, потом убирала обратно в холодильник. Потом бралась за какие-то мисочки на столе и начинала перекладывать их содержимое в небольшую сковородку. Потом, опомнившись, возвращала все на свои места и стояла в нерешительности, что же делать дальше.

София подошла к ней сзади и нежно, но уверенно обняла ее за плечи.

– Ангелина, – твердо сказала она. – Прошло уже двадцать лет. Александр вырос. Он уже давно не ходит в школу, ему тридцать восемь лет. Он взрослый мужчина. Вспомните, мы ведь говорили о нем. Он живет в Польше. У него там своя галерея. Он занимается скульптурой.

София мягко развернула Ангелину к себе лицом и последние фразы произнесла, глядя ей в глаза.

– Помните, я распечатывала вам из Интернета статью про Александра? Пойдемте, найдем ее, и вы все вспомните.

Ангелина согласилась и пошла в комнату. На комоде около зеркала стояла резная шкатулка. Открыв ее, женщина достала лист бумаги, сложенный в несколько раз, и виновато посмотрела на подошедшую Софию.

– Мой Александр вырос? – неуверенно спросила она ее.

– Да, ему уже тридцать восемь, и он стоит сейчас на улице и ждет, когда вы пригласите его войти.

Ангелина колебалась несколько минут, как бы сомневаясь, что все вышесказанное правда. Потом бросила блуждающий взгляд на статью про сына, посмотрела на настенный календарь, на котором красовалась дата нынешнего года, и, окончательно убедившись, что ее не обманывают, засеменила к входной двери.

***

Кристина стояла у окна и смотрела на море. Это была пожилая женщина, но благодаря косметическим процедурам и современным женским хитростям, а также физическим упражнениям, которым в молодости она уделяла не мало времени, она выглядела достойно для своих лет. Хотя кое-где уже появились морщины, которые не скроет никакая пластика. Однако ей все же были присущи элегантность и грация, которые выдавали ее непростое положение в обществе и сильный характер.

Взгляд ее холодных зеленых глаз был устремлен на спокойную гладь моря. Она находилась у себя дома и чувствовала удовлетворение в душе и защищенность, которая исходила от родных стен.

Она всегда любила этот дом. Она его так и называла: «Дом с видом на море». В этом доме она была счастлива. В этом доме росли ее дети. Когда они были маленькими, их детские крики и возня разносились по всему дому, повсюду валялись детские игрушки, машинки и куклы. Она постоянно натыкалась на них, перемещаясь по дому, но никогда не ругала детей за то, что они их разбрасывали на каждом шагу. У нее было свое виденье на вопросы правильного воспитания, не зря же она в свое время окончила педагогический университет. Хоть где-то полученные знания должны были ей пригодиться.

Мимо окна пролетела чайка и что-то надрывно прокричала. Счастливые воспоминания о детях тут же сменились болью и горем потери. Прошло уже двадцать лет, а Кристина до сих пор еще не сняла траура. Ее осунувшееся, грустное лицо носило на себе печаль от пережитой трагедии. Она помнила тот ужасный день так, как будто это было вчера. По сути это был обычный день, ничем не примечательный для сотен тысяч других людей, но для Кристины этот день расколол ее жизнь на «до» и «после».

Она всегда мечтала, чтобы в ее доме звучали детские голоса и топот маленьких ножек. Но, к сожалению, ее дочери так и не суждено было стать матерью. Детские ножки пробегали по этому дому и не раз, уже после случившейся трагедии, но это были не те ножки и не те дети, о которых она мечтала, когда стала бабушкой.