Владимир Митюк - Грубые хроники. Роман из цикла «Пространство холода»

Распрощавшись со встреченными в коридоре и на лестнице коллегами – народ резво устремился домой, кляня непогоду. Я ни чем не отличался от них, разве что у меня было свои собственные планы.

Дабы без излишней необходимости не возвращаться к производственной стороне моей жизни, разве что в крайней необходимости, ещё раз подчеркну, что работа давала мне не только хлеб насущный, но и возможность поддерживать существование, весьма сносное.

Улица встретила меня неприветливо, парящие снежинки превратились в острую крупу, норовя проникнуть за шиворот, отполировать физиономию по полной схеме. Мостовая уже была покрыта толстым слоем снега, раздавленного пешеходами и кое-где подтаявшего. Только на проезжей части машины оставляли колею. Улицы убирать никто и не собирался – дворники ждали указаний от начальства, а те не торопились – авось, завтра само растает. И немудрено – середина октября, деревья почти зелёные, разве что клёны да осинки покраснели. И на земле опавших листьев предостаточно, если вмёрзнут не отскребёшь, кто понимает. Посему надо поспешить. Легко сказать! Переходя улицу, я едва увернулся от не успевшей затормозить красный иномарки, но даже не возмутился – скользкая дорога предполагала возникновение опасных ситуаций. К тому же у меня была своя цель. Хорошо, что я сподобился надеть ботинки на толстой подошве, ноги сухие, ведь большую часть пути придётся пройти пешком, очередная пробка растянулась на несколько километров, скоро стемнеет и вообще будет труба. А у меня фонарик, со светодиодами, всегда выручает, и, к тому же, весьма экономно расходует батарейки, что немаловажно.

Увлекшись мыслями, я чуть было не проскочил мимо рынка. Хотя по дороге обогнал вереницу замерших в пробке машин. И что бы я делал, скажите на милость? Я свернул в знакомый переулок. Но стоит ли называть? Любое неосторожное слово может стать наводкой, а мне это надо? Совершенно нет. Я достал заранее приготовленный полтинник, протянул продавцу – без сдачи, естественно, и получил взамен чёрный непрозрачный пакет. Мы только кивнули друг другу, не перемолвившись ни словечком. И положил в другой, открыл сумку, на дне которой уже лежали газеты, отправил по адресу и прикрыл снова. Я не спешил со своими манипуляциями, выходить на безрадостную улицу не хотелось, а надо. В принципе, можно подъехать на трамвае, время поджимало, но я ещё не все успел. Я сделал небольшой крюк, слабо надеясь на успех. Старый, ещё с советских времен, три ступеньки вверх, магазинчик, работал, как ни в чём не бывало, будто не прошла целая эпоха. Даже облупившаяся вывеска оказалась на месте. Сколько лет я там не был? Впрочем, это не имеет отношения к делу. Ленивая тётка неопределенного возраста в зёленом халате привычно скучала за прилавком – надо бы закрыться, какие покупатели в такое ненастье, да вот время не вышло. «Да, там смотрите», – мол, знаю ваших, глаз да глаз нужен. Под пристальным взглядом хозяйки – не дай бог, сопрёт чего, я прошел в закуток с инвентарём. Подавив желание долбануть тетку искомым, я выбрал желаемый предмет, даже два, и с некоторым злорадством, попросил выписать товарный чек, тщательно прочитал – хотя зачем, аккуратно сложил в бумажник и с достоинством отбыл.

Погода за эти десять минут ничуть не улучшилась, приобретенное – об упаковке было нечего и мечтать, не только не защищало, а, наоборот, мешало. Парусность моя увеличилась, и стало ещё сложнее поддерживать равновесие на окончательно обледеневшем тротуаре. На прилипающий снег я уже перестал обращать внимание, смирившись с неизбежным. Но вот и трамвай.

Повезло, не пришлось ждать, и ехать-то всего ничего – пять остановок, если выйти чуть раньше, или шесть – тогда придётся, наоборот, возвращаться. Удобней было бы, конечно, выйти на шестой остановке – там чуть короче, можно срезать часть пути, зато идти придётся по закоулкам, тропинкам, а их никто сегодня не расчищал, тоже вряд ли ждут посетителей, да если бы и ждали – кому охота.

Я вышел на пятой остановке. Пересёк трамвайные пути и двинулся в обход с несколькими поворотами. Похоже, здесь убирать не будут до второго пришествия, или пока само не растает. Ну вот, все я опять о погоде!

Я шел по нехоженому тротуару – домов в окрестности немного, вечером и прохожего не встретишь, ветер дул в спину, подгоняя, осталось только поднять воротник, но я его и не опускал. Вот и ворота. Одинокий огонёк – уже начало темнеть, сумрак усугублялся полностью затянутым небом. Но я уверенно шёл по главной аллее, ведь дорогу я знал практически на ощупь. Несколько лет назад территорию начала приводить в порядок, колдобины засыпали, вырубили разросшиеся кусты, стало почти как в Европе. Правда, кое-где ещё оставались провалы и появлялись новые – начали прокладывать и менять коммуникации. Цивилизация дошла и сюда. Деревья должны были заслонять от порывов ветра, однако он исхитрялся развернуться, и упрямо старался попасть мокрым снегом прямо в физиономию.

Я лишь кивал старым знакомым, не останавливаясь, чтобы поговорить, или хотя бы переброситься парочкой фраз. И всё равно приходилось быть начеку – благоустройство ещё не закончено, вот и ещё одна яма – новая, наверное, уплотнять будут. Хорошо, что я, как всегда, внимателен. А ничего неожиданного нет – весь город стоит на болоте, а здесь ещё и речка, и никто не поручится за то, что у той нет подземного рукава. Либо же несколько метров торфа. Хотя нет – даже в жару пожаров не бывало, следовательно.

Мысли отвлекли от борьбы со снегом, но на повороте появилась новая ямка, без ограждения. Конечно, всё побросали – световой рабочий день закончился, а рассчитывать на то, что кому-то взбредет в голову забраться сюда почти ночью. Меня в расчет не принимали, хотя могли следить. Но я уверенно следовал своей дорогой, оставляя одинокие следы на свежевыпавшем снегу. Непроизвольно чертыхнулся, поскользнувшись на последнем повороте. Для красного словца я добавил бы ещё одну фразу, но вдруг чей-то взгляд упадет на коряво исписанные листки, и будет неудобно, пусть и заочно. Не совсем точно и по отношению к той действительности. Ну, которая была на самом деле. А какие мысли могут быть у человека, прорвавшегося через снежный удар, и добравшегося до цели.

***

– Подожди, видишь, я только пришел, сначала дело, а потом поговорим, лады? Не думаю, чтобы мой собеседник понял меня дословно, однако интонация ему была знакома, встречались мы едва ли не ежедневно, посему он послушно уселся воле скамейки, всем своим видом показывая – мол, понимаю, можно и потерпеть, не впервой. И вряд ли был настоль голоден. Я же – опять только о себе, но мне никто не запрещает этого делать, поставил сумку на столик, повыше и дальше от соблазна, взял орудие труда и принялся за работу.