Дмитрий Огненный - Провидение

…

«Нет, это уже полное издевательство!» – возмущался про себя Толя, яростно выруливая направо. Денег опять было мало, но вывело его даже не это, а последний случай, заставивший почувствовать себя абсолютным идиотом! Молодой парень попросил подвезти до Теремков, а когда они подъехали к месту назначения, неожиданно выскочил из машины и растворился в толпе, не заплатив. Нет, за это нужно бить морду. Причем сильно и больно.

Вечер не улучшил настроения. Талисман не принес удачи. Денег давали, что кот наплакал, да и те со скрипом. Прямо какой-то пассажирский кризис, не иначе. Причем один снова сказал, что заплатит двадцадку, а выдал трешку с мелочью. Хоть стреляй таких. Они что, водителей за людей не считают, что ли?! А ему, между прочим, жить как-то надо! Толя матерился про себя и вслух, но облегчения это не приносило.

« Если кто-то виноват, так это власти. Человек живет так, как его приучили. Нас приучили, что можно гадить на улице, воровать, срать на себе подобных, лишь бы это было удобно и не бросалось в глаза. Семьдесят лет учили светлому, а получили тьму. Деньги решают все! И наглость. Умение любой ценой пролезть наверх, взобраться по чужим трупам и предательствам. Это они называют «рынком». Только одним всегда сливки, а другим – отбросы. Меньшинство в ста процентах из ста решает за большинство и живет за его же счет. «Элита». Воры, бандиты и закамуфлированный криминал, одевший дорогие костюмчики. Баловни судьбы, как вампиры, сидящие у народа на шее, испившие уже полную чашу, как говорят. Теперь не знают, что делать, кого еще «обуть», что бы еще такого придумать, валят все на людей. Мол, народ имеет такое правительство, которого он заслуживает. Гады! Вас бы сюда… Поняли, бы что это такое, может, хоть что-то бы изменилось здесь. Для всех остальных. Для нас, людей…»

Уже по внешнему виду очередного пассажира Толя понял, что и от него можно ждать неприятных сюрпризов. Снова молодой парень, такой, на вид приличный из себя, только сразу видно, что нервничает. Глазки-то бегают туда-сюда… Попросил подвезти до Фонтана за двадцатку. «Ладно, туда недалеко. Только смотри у меня, голубчик. Мне эти шутки уже надоели…» – агрессивно подумал про себя Толя, выезжая на проспект имени Патриса Лумумбы, великого негритянского вождя. Уже почти стемнело. В свете фар мелькали немногочисленные авто, парень, сидящий на переднем, явно тушевался, рука нервно ощупывала карман, пальцы были бледные. Что-то замыслил… Внутри у Толика тоже все аж потемнело, будто погасли внутренние фонари позитива. «Ну сколько можно издеваться над человеком?! Я загибаюсь целый день, как дурак, а ты, паршивый сопляк, думаешь меня обкрадывать? Ведь есть же у тебя эта несчастная двадцатка, есть, голову готов заложить! Хватит уже, надоело!» Наполовину осознанно, наполовину под влиянием расстроенных чувств, Толик осторожным движением потянулся, приоткрыл бардачок, чтобы туда можно было быстро протянуть руку. Так, просто, на всякий случай…

Интуиция Толю не подвела. Когда он притормозил у обочины безлюдной улицы, парень срывающимся голосом сказал: «Вы извините, у меня тут только пятак», – и, протянув Толе мелочь, (в которой, к гадалке не ходи, на самом деле было меньше пятака) попытался выскользнуть. Но Толя, предугадав его движения, резко потянулся и захлопнул за ремень пассажирскую дверцу. «Нет, подожди, ишь, какой шустрый», – насмешливо сказал Толя. Внутри у него все кипело, но он старался быть спокойным. – «Мы же вроде договаривались?»

«Да, но у меня больше нет», – испуганно произнес парень, оглядываясь по сторонам, словно ища, кого бы позвать на помощь. – «Извините, пожалуйста».

«Можешь засунуть «извините» себе в задницу», – грубо сказал Толя и, левой рукой достав из бардачка пистолет, наставил его на парня. Тот обалдел. В его глазах появилось изумление, он попытался что-то сказать, но не смог.

«Так, давай все-таки по-хорошему», – мягко сказал Толя, поигрывая желваками на щеках. – «Мне не хотелось бы увидеть твои мозги на моем стекле. Долго вытирать придется».

От этой фразы попахивало каким-то дешевым голливудским боевиком, но прозвучала она в сумерках, тем не менее, довольно угрожающе. Парень сразу вышел из транса и торопливым движением вытащил из кармана целую 25-ти рублевую бумажку. – «Вот, возьмите», – и сделал движение, чтобы выйти.

«Сидеть, щенок», – тихо, но убедительно произнес Толя. Парень вздрогнул и остался сидеть, будто пригвожденный. – «Ты еще не оплатил проезд».

«К-к-как?» – заикаясь, спросил парень.

«Вот так. Тарифы нынче высокие. Выворачивай карманы».

Парень покорно выполнил предложенную процедуру и извлек на слабый свет еще около 50-ти рублей. Толя взял их и неторопливо сложил в карман. «Молодец. Видишь, все есть, надо только поискать. А теперь вали отсюда, придурок!»

Парню не нужно было повторять дважды. Он пулей вылетел из кабины, а Толик, в свою очередь, быстро рванул с места, заставив зареветь мотор, подобно раненному быку. Миг – и вид парня исчез из бокового зеркальца. Конечно, парень был сейчас здорово напуган, и вряд ли мог что-то разглядеть и запомнить. И в милицию он не пойдет, это точно. Не тот типаж. И все же предосторожность не помешает.

Через пять минут «Жигуленок» с Толей находился уже в совсем другом районе.

Во время ужина Толя не без удовольствия отметил, что доволен собой. Своим поведением. Никому нельзя позволять садиться себе на шею. Заработал – значит, получи. Для правого дела все средства хороши. Он доел приготовленную пищу с большим аппетитом. Может, он и переборщил чуток, но…разве самую малость. Ведь он же не собирался стрелять. Кстати, ну и видок был у того пацана, когда он увидел пушку! Хе-хе, он до сих пор не мог удержать улыбку, вспоминая его глупое прыщавое лицо, выпяченные глаза, странный запашок, когда тот выскакивал из машины. Наверное, мог обделаться со страху. Сам виноват. Не будет в следующий раз такую пургу гнать. Это ему наука, да-да, наука.

В этот вечер у Толи промелькнуло в голове: «А что, оказывается не только те ублюдки что-то могут. Я тоже могу. По крайней мере, кое-что». Эти слова запали ему в душу. Он повторил их перед сном несколько раз, как молитву. «Я кое-что могу».

Звучит совсем неплохо.

Следующие несколько дней прошли-промелькнули, словно бесплотный туман, не оставив ни следа, ни особых впечатлений. С пассажирами, а, следовательно, и деньгами, дела пошли получше, но это почему-то не радовало. Это вечернее происшествие как-то совершенно некстати напомнило Толику, что, в общем-то, жизнь его сера, пресна и лишена всякого разнообразия. Рано встал, сел за баранку, ездишь туда-сюда, возвращаешься, кушаешь, есть силы – смотришь телевизор, нет – сразу ложишься и спишь. Даже напиться, как следует, можно только в понедельник – по графику, намеченному самим для себя. Хотя ко всему этому Толя давно привык, и даже находил порой довольно приятным эту умиротворяющую ежедневную карусель. Но именно случай с пацаном-врунишкой, когда он взбесился и заставил заплатить честно заработанные им деньги, вынудил его вспомнить о том, что жизнь может быть и совсем другой. Именно в те минуты легкого безумия, когда он наставил на парня случайно обретенную пушку и обязал заплатить по счетам, Толя внезапно ощутил себя Человеком. Мужчиной. Но эйфория прошла, осталось горькое ощущение невысказанной неудовлетворенности, обиды на саму жизнь.