Александр Топчиев - Призрачные шаги безумия. Дневник откровений Полины П.

– Хорошо.

Зашли в беседку. Негромко играла музыка. В полутьме не сразу заметила двух парней.

– Знакомьтесь, – сказала Маринка, – Игорь и Андрей. А это Полинка. И тут же запрыгнула одному на колени и обняла за шею.

Кто из них Андрей, а кто Игорь, я не поняла. Присела.

– Андрюша, наливай, – капризно проголосила Маринка.

– Стакана для гостьи нет. Принесешь?

– Уу, – мурлыкнула та, лизнула щеку парню и лениво, слегка пошатываясь, вышла из беседки…

– Игорь вчера из армейки вернулся, – сказал Маринкин парень. – Вот мы тихо, считай, по-семейному отмечаем.

– Да, – подтвердил Игорь. – С Андрюхой вместе в школу ходили. Только он ботан. На юрфаке учится.

– Сам такой, – Андрей взял из вазочки черешню и кинул в Игоря.

Послышался глухой звук удара ягоды о лоб.

– Слышишь, пустая голова у меня. Если раньше и были мозги, то теперь, похоже, одни опилки остались. А ты ботан.

– В голове моей опилки – не беда, – процитировал строку из Винни-пуха Андрей, пытаясь реабилитироваться за ботана, – так, что-ли?

– Ну, ты совсем гранит науки изгрыз. Зубы, наверное, как у бобра. Ты их точишь, а они отрастают. Отдохнуть тебе надо, парень. – ответил Игорь. – Не беда не потому, что в голове опилки.

– А почему?

– Если я чешу в затылке, – произнес Игорь.

– Не понял.

– Ну, если я чешу в затылке – не беда.

– Почему?

– Потому, – явно издевался Игорь. Почесал затылок. – Если я его чешу, это разве беда?

– Нет. А когда?

– Я не знаю, на этот вопрос у каждого свой ответ. Причем не каждый может его четко и ясно сформулировать. К тому же у каждого свой порог этого чувства. У кого-то он повышен, у кого-то понижен. Как для меня, так он меняется в зависимости от обстоятельств.

– Каких же?

– В универ не поступил, думал, все, жопа, в армию загребут. Дедовщина и все такое. Оказалось не так уж и страшно. Учебка, тяжело, конечно, но не беда. А когда через полгода на самолет посадили и через несколько часов в горах оказался, думаешь, что?

– Что?

– Ничего. Нормально. Романтика. Наконец-то из надоевшей учебки выбрался. Закончились строевая, марш-броски, противогазы. Да что греха таить, поначалу и унитазы… А когда после боя в вертолет двухсотых ложили, понял, что…

Повисла долгая пауза. Глухую тишину разрывал стрекот сверчков.

– Почему ты не рассказывал, где служил? – прервал паузу Андрей.

– Тяжело потому что. Сейчас хмель в голове, вот и прорвало. Кстати, насчет песенки Винни Пуха. Если я чешу в затылке – не беда. В голове моей опилки – да, да, да.

– Но кричалки и вопилки, – послышался веселый голос Маринки. Она вошла в беседку, услышав только конец разговора.

– Сочиняю я неплохо иногда, – тут же продолжил Игорь, сменив свой только что грустный тон на веселый.

– Да, – подытожил Андрей.

– Нет, – сказал Игорь.

– Что нет? – не понял Андрей.

– Ничего. Забей. – Ответил Игорь.

– Мальчики, вот стакан, – вклинилась в разговор Маринка. Переклонилась через стол и поставила со стуком емкость возле меня.

Игорь разлил спиртное.

– Выпьем за прекрасную гостью, – сказал он.

Послышался звон стаканов. Помня первый опыт, я не стала опрокидывать содержимое внутрь. Поднесла ко рту. Запах приятный. Не водка. Или коньяк, или вино. Сделала маленький глоток. Жидкость, приятная на вкус, слегка обожгла горло.

– Давай, до дна, – прервала мысли Маринка.

Небольшими глотками я допила содержимое. Только опустила руку на стол, Игорь тут же снова наполнил стаканы.

– Выпьем за тех, кто не вернулся, – сказал он. Не чокаясь.

– За маму тоже, – вырвалось у меня.

– Что с ней? – спросил Игорь.

– Погибла недавно, – сказала я.

– Сочувствую, – скорбно сказал он. – Как случилось?

– На машине сбили.

Выпили молча. В этот раз я большими глотками осушила стакан. Ничего не почувствовала. Не было опьянения, хотя желудок был пустой.

Игорь достал папиросу.

– Ну что, оттянемся по полной, – сказал он. Чиркнул зажигалкой. Затянулся. Задержав дыхание, выпустил изо рта кольца дыма.

Я почувствовала знакомый запах шмали. Меня всю передернуло. Голова приятно закружилась. Не помню, как папироса оказалась в руке. Судорожно глотала едкий дым.

– Хватит, хватит, – сквозь туман расслышала голос Игоря. Папироса ужом переползла в руку Игоря.

В голове возник образ Олега. Его тело, лицо, такие дорогие мне. Я шла к нему. Он отдалялся. Не отходил, а медленно кружил из стороны в сторону, как осенний лист летит с верхушки дерева, постепенно касаясь земли, и вновь ветерок поднимает его, и он снова начинает свой медленный непревзойденный вальс.

Если я приближалась, Олег делал плавный выпад в сторону или назад. «Олежка, милый, постой» – проносилось в голове. Но он молчал, продолжал вальсировать, будто дразнил меня. В один момент показалось, что приблизилась настолько близко, что смогу схватить его за волосы или одежку. Протянула руку. Она прошла сквозь него, словно в сгусток тумана. Олег сразу же стал увеличиваться. Вот он уже размером с водонапорную башню. Я подняла голову и посмотрела на лицо, которое становилось все больше и больше. Его уже не разглядеть. Только отдельные черты. Губы, нос великана. Наконец, подняв взгляд, я увидела глаза. Такие огромные, как два озера. Я раздвоилась и нырнула в них…

– Что с тобой? – Маринка трясла меня за плечо.

– А… Что… Нет, все нормально.

– Ты не пугай нас, – сказала она. – Что, первый раз курнула?

– Да, – только это смогла я ответить.

Не знаю, что со мной произошло, но стало легче. Голова стала ясной. Спазмы в животе прошли, нестерпимо захотелось есть.

– Можно я колбаски возьму? – спросила я.

– Бери что хочешь, – сказала Маринка.

Я взяла вилку, наколола пару кружочков колбасы. Пока подносила ко рту, они свалились с кончиков и упали на стол. Я замешкалась.

– Что ты, в самом деле, – сказал Игорь и подвинул ко мне тарелку с колбасой, блюдце с сыром и положил несколько кусочков хлеба. – Да, еще, – он взял жменю конфет из вазы и насыпал передо мной.

– Ешь, не стесняйся, – сказала Маринка.

Я набросилась на еду, уплетала без тени смущения.

– Слышь, Марин, у тебя дома есть еще что-нибудь пожрать? – Спросил Игорь.

– Наверное, в холодильнике что-то есть. Борщ должен быть.

– О, неси. Я домашнего борща, считай два года не ел.

– Подогреть?

– Он на каком мясе сварен?

– Из гусика.

– Гусика? Класс. Можешь не заморачиваться. Тащи кастрюлю. У птицы жир легкоплавкий.

Вчетвером ели борщ. Наливали несколько раз, пока кастрюля не опустела.

– Хорошо, – откинулся на спинку лавочки Игорь.

– Чем дальше заниматься думаешь? – спросил Андрей.

– Наслаждаться жизнью, – ответил Игорь.

– Это понятно. Отдохнешь, а дальше?