Алекс Грей - Тень Махаона

Кристина развернула коробку и, от удивления открыв рот, так и застыла посреди зала.

– Алина! Да ты с ума сошла! – она бросилась ей на шею и расцеловала подругу.

На дне коробочки, на вишнёвом бархате лежали серёжки в виде скрипичного ключа, брошь в форме ноты и довольно большой кулон в форме виолончели на цепочке. Всё это было изготовлено из белого золота и инкрустировано какими-то дорогими камнями.

– Блин! Подруга! Я хочу это надеть прямо сейчас. Пошли, припудрим носики. – и, не дожидаясь ответа, потянула Алину в другой конец зала, бросив своим друзьям: – Мы сейчас вернёмся, не скучайте.

Они вернулись к столу, где кипело веселье минут через десять. Две верные подруги, проучившиеся десять лет в одном классе и пять лет в одной группе консерватории, сейчас имели возможность встречаться всего несколько раз в год и, поэтому, им никак бы не хватило даже суток, чтобы рассказать все новости и поделиться своими переживаниями и мыслями.

Алина была одета в короткое ярко-красное платье, на ногах были такие же красные туфли на высокой шпильке. Всегда любившая красный цвет волос, рыжая и конопатая от природы, сегодня Алина казалась особенно огненно-рыжей. Её короткая причёска, открытый затылок и высокая шея как нельзя лучше подчёркивали её аристократическое положение в обществе. Именно так, по её понимаю, и должна была выглядеть современная виолончелистка, не смотря даже на то, что она была преподавателем с докторской степенью в государственной консерватории. Не менее эпатажно выглядела и Кристина. Чёрное коктейльное платье очень подходило к её жгуче-чёрным длинным волосам. И на этом строгом чёрном фоне сейчас красовались и переливались в лучах неоновых огней подаренные Алиной драгоценности.

– Так, ну-ка быстренько налили все, и мне, и Алине! – прокричала Кристина. – кто тут тост собирался говорить? Давайте, давайте, поздравляйте меня, а то скоро концерт начнётся.

– Да что тут говорить! – сказал блондин с лёгкой небритостью, в яркой гавайской рубахе с расстёгнутым воротом. – Что можно пожелать женщине, которая в свои, не будем уже срывать, мы и так все знаем… сорок, достигла таких вершин, о которых мечтают всю жизнь миллионы молодых музыкантов, женщине, которая ездит на кабриолете и играет на виолончели, которая стоит дороже этого самого кабрио! Поклонников море, светлый ум и неувядающая красота – это всё наша Кристина! Кристина, за тебя! Ты – лучшая, такой и оставайся!

– Да, и найди уже себе кого-нибудь! – выкрикнула одна из её подруг.

– За тебя! – подхватили остальные.

Они пили и веселились, рассказывали разные истории, вспоминали молодость, студенчество, потом снова пили и снова смеялись. Алина наблюдала за всем этим немного со стороны. Она всегда чувствовала себя не очень уютно среди незнакомых людей и в разношёрстных компаниях.

– Алин, чего грустишь?

– Да не, Кристина, всё нормально. Просто отдыхаю и тобой любуюсь, смотрю, какие друзья у тебя прикольные, весёлые и безбашенные, даже не скажешь, что они ежедневно играют Чайковского и Баха.

– Ещё Вивальди забыла и Рахманинова! – засмеялась Кристина. – Да ты же большинство из них знаешь.

– Крис, а ты чего вдруг решила здесь праздновать? Не в столице? Твой дом же теперь там, ты даже родителей отсюда увезла.

– Да ты не поверишь. – Кристина продолжала смеяться, пританцовывая сидя на диване.

– А вдруг поверю. – ответила Алина.

– Дура ты! Я просто захотела с лучшей подругой отметить!

– Обожаю тебя! – Алина притянула Кристину к себе и крепко обняла. – Так, где твои рокеры, уже полчаса, как петь должны, а они даже инструменты не строят. Или всё отменяется?

– А хрен его знает. – сказала Кристина. – Сейчас пойду, узнаю, чего они там тормозят.

– Да ладно, сиди, мы же к тебе пришли, а не их слушать.

– Не, ни фига, уже час ночи, у меня сорок первый год пошёл, и мои друзья должны получить от меня этот подарок.

– В каком смысле от тебя? – удивилась Алина.

– Ну… – протянула Кристина. – Да это я просто так сказала.

– Нет, давай колись. Ты что, забашляла за это всё?

– Почти… Да расслабься и отдыхай. Алин, не забивай себе голову всякой фигнёй. Я сейчас вернусь.

Кристина встала из-за стола и твёрдой походкой, не смотря на двенадцатисантиметровые шпильки, направилась к сцене и исчезла за углом. Алина продолжала рассматривать клуб, танцующую толпу, веселящихся друзей Кристины. Вся эта клубная культура была для неё не новой, но довольно непривычной, поскольку, уставая от классической ежедневной музыки, Алине вечерами хотелось просто тишины. Она покрутила в стакане налитую ей в виде какого-то замысловатого коктейля зеленоватую жидкость, устало откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. В этот момент на её плечо аккуратно, словно невзначай, опустилась чья-то рука. Алина приоткрыла глаза и медленно повернула голову в сторону взявшегося вдруг ниоткуда соседа. Обладателем этой руки, поглаживающей её по плечу, был молодой человек, по виду её ровесник, довольно презентабельного вида. Алина посмотрела парню в глаза, встретив в них уверенность и какую-то особую глубину, потом перевела взгляд на его руку, всё так же безмятежно лежащую на её плече. Кисть этой руки украшал позолоченный циферблат довольно дорогих часов марки Tissot и запонки из чёрного серебра на белоснежном манжете шёлковой рубахи с какими-то иероглифами. Алина ухмыльнулась. Она не могла сказать с уверенностью, был ли этот пижон из числа приглашённых или друзей Кристины, но его поведение и самоуверенность не вызывали у неё никаких положительных ассоциаций.

– А почему не Rolex? – с лёгкой улыбкой спросила Алина, кивая на его часы.

– Rolex – это понты для пузатых депутатов, равно, как и Bentley или Vertu. Я люблю дорогие качественные вещи, но не люблю переплачивать за эти непонятные понты.

– А по-моему вот эти запонки – это и есть понты. – Алина аккуратно взяла его руку и, пригнув свою голову, сняла её со своих плечей.

– А мне нравятся запонки. Только лохи носят рубахи с пуговицами на рукавах.

– Да лохи и по-китайски читать не умеют.

– А при чём тут по-китайски?

– Ну, ты хоть знаешь, что на твоих запонках написано? Там же китайский иероглиф.

– Сама ты китайская! Это я в Японии купил у известного ювелира. Чёрное серебро и инициалы мастера. – он стал рассматривать иероглифы на своих запонках, словно сам засомневался. – И вообще, ты то откуда знаешь, что тут написано?

– А я и не знаю. – спокойно ответила Алина. – Но запросто могу отличить китайскую словесную «многоэтажную» азбуку от простой японской слоговой. Там всего-то – хирагана и катакана.

– Чего? – удивился незнакомец.

– Да ничего. Говорю, что у японцев всего две слоговых азбуки, и иероглифы у них простые. Так что передавай привет китайскому ювелиру из Японии… Умник.