Джеймс Чейз - Получи по заслугам

– Насколько я знаю, да, – согласился Генри. – Неприятно это говорить, Джей, но, если ты ничего не найдешь, мы будем вынуждены просто подставить этих двоих. Я слишком стар, чтобы искать новую работу.

Джей покачал головой:

– Нет, не в этой жизни. Я не буду никого подставлять только потому, что у жены Пойзона взыграла молодость под юбкой. Я покопаюсь. И если ничего не всплывет, подам в отставку. Но подставлять никого я не буду.

– Возможно, ты и прав, – со вздохом сказал Генри. – Но я тебя прошу, порой основательно.

– Порою на совесть, – пообещал Джей и вышел, хлопнув за собой дверью.

5 июня, полночь

На перекрестке стоял полицейский, он наблюдал за движением и машинально крутил в руке дубинку.

Рэйвен заметил его, как только вывернул на улицу из переулка, и тут же отступил обратно в тень, беззвучно выругавшись. Его узкое звериное лицо перекосилось от неистового разочарования. Блуждая по перекрестку, полицейский оказался неподалеку от переулка. На мгновение он приостановился у края тротуара, но затем зашагал вниз по улице. Рэйвен пятился все дальше в спасительную мглу. Он ждал, пока коп пройдет мимо. Через дорогу сотнями светящихся окон сверкал многоквартирный дом. На шестом этаже Тутси Мендетта занимал шестикомнатные апартаменты. Из темноты переулка Рэйвен мог видеть его окна.

Он стоял у стены, вытянув шею и опустив широкие плечи. Его внешний вид передавал внутреннее состояние – злость и надломленность. Полицейский остановился. Рэйвен мог видеть, как тот беспечно вглядывается в темноту. Коп снял фуражку и вытер лицо большим белым платком. Ночь была очень теплой. На уме у стража порядка был только полный стакан прохладного напитка, он и не подозревал, что в темноте переулка кто-то с нетерпением ждет, когда же он уйдет. Надев фуражку, полицейский двинулся дальше к сверкающему огнями кафе, где он смог бы надраться в тишине и спокойствии.

Выждав некоторое время, Рэйвен вышел из переулка и огляделся по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, он расправил плечи и уверенно ступил на освещенную часть улицы.

Мендетта находился в своих апартаментах и коротал время за картами. Он курил сигару, а на колене у него покоился стаканчик виски с содовой. Мендетта раскладывал пасьянс. В квартире было тихо, лишь слышалось шуршание карт. Мендетте нравился пасьянс, и он играл с напряженной сосредоточенностью. Из ванной комнаты послышался шум. Это Джин сливала воду. Мендетта глянул на часы – было чуть больше двенадцати.

Неожиданно зазвонил телефон. Мендетта обернулся и, нахмурив брови, уставился на аппарат.

– Мне ответить? – подала Джин голос из ванной.

Мендетта поднялся и, тяжело ступая, направился к телефону.

– Нет, не надо. Это по мою душу, – ответил он, повысив голос почти до крика, чтобы она могла его слышать, и снял трубку. – Кто это?

– Тутси, ты? Это Грэнтем.

Мендетта поморщился.

– В чем дело? – начал он резко. – Нашел время для звонка!

– Да, время не лучшее, как и наше положение, – жестко ответил Грэнтем. – Послушай, Тутси, мы в дерьме из-за этого мелкого ублюдка Хэмсли.

– Это ты о чем сейчас? – Мендетта присел на край журнального столика, который зашатался под его весом. – В каком еще дерьме?

– Хэмсли закрутил с женой Пойзона. Доил ее несколько недель. Она спустила на него кучу бабла.

– Ну так для этого мы и держим его в клубе, разве нет? – спросил с нетерпением Мендетта. – Он тебе не откатил, что ли?

Грэнтем горько посмеялся:

– Да дело не в этом. Эта старая ведьма запала на него, а он не сдюжил. Прошлой ночью она увезла его и хотела трахнуть, а он смылся, сыкло желторотое.

Тучное лицо Мендетты смягчилось:

– Ну и что с того? Это не повод наезжать на парня. Черт! Я видел эту бабищу! От нее любой желудок вытошнит!

– Вот так, значит, да? А знаешь, что она сделала? Она накапала Пойзону. Сказала, что Хэмсли пытался ее изнасиловать. Что ты на это скажешь?

– Да у нее чердак поехал. Пойзон не поведется на такую чушь.

– Думаешь? А что, если я тебе скажу, что он просто в бешенстве? Может, конечно, он и не повелся, но она накрутила себя до такого состояния, что уже и сама уверовала в свою же брехню! И Пойзону этого достаточно. Она распалила его. Послушай, Тутси, это серьезно. Пойзон постарается нас прикрыть.

Мендетта хмыкнул:

– Флаг ему в руки! Нам-то что беспокоиться? У них ничего на нас нет. Не сможет он нас закрыть.

Грэнтем прочистил глотку и продолжил с напором:

– Ты не знаешь Пойзона так хорошо, как я. Он будет полоскать нас в своей паршивой газетенке. И они что-нибудь да нароют.

Мендетта призадумался.

– Пока я жив, этого не будет, – наконец отозвался он. – Я встречусь с этим чудиком. Мы отдадим ему Хэмсли, но он должен будет отвалить от нас.

– Ты это серьезно? – спросил Грэнтем с воодушевлением. – Иди завтра прямо с утра, Тутси. Не давай ему времени для действий.

Мендетта встал.

– Оставь это мне, – оборвал он собеседника. – Я его образумлю. – И повесил трубку.

Из ванной вышла Джин. В шелковой накидке она выглядела восхитительно. Возможно, ее рот был великоват, но он придавал ее внешности некое благородство, что не было присуще ее натуре. Она была высокой, с широкими плечами, узкой талией и пышными бедрами.

– Кто это был? – спросила Джин.

Мендетта подошел к столу и собрал карты. Он уже не был расположен к пасьянсу.

– Грэнтем, – ответил он, аккуратно укладывая карты в специальный контейнер. Человек он был очень педантичный. Затем он сделал два глотка виски.

Джин глянула на часы и спросила:

– Чего он хотел? Уже поздно.

Мендетта покачал своей огромной головой:

– Я в курсе. Иди ложись, я скоро приду.

Она отвернулась, чтобы он не разглядел внезапно вспыхнувшей злобы в ее глазах.

– Да не скрытничай ты, – сказала она мягко. – У него что, проблемы?

Мендетта загасил сигару:

– У него всегда проблемы. А моя задача решать его проблемы. – Он вальяжно подошел, его тяжелая рука легла на ее бедро. – Иди в кровать. Я долго не задержусь.

– Тутси, я должна знать, – упрямилась она. – Что-то случилось в клубе?

Он пристально посмотрел на нее. В его взгляде смешались злость и изумление. Наконец он развернул ее к двери в спальню и, сказав: «Ничего не случилось. Иди в постель», – со всего маху шлепнул Джин по ягодицам.

Она пошла к двери. Колени у нее дрожали от слабости, а внутри все сжималось в клокочущий клубок ненависти. Оказавшись в спальне, Джин подошла к окну и раздернула шторы. Прислонившись к оконной раме, она устремила взгляд вниз на улицу. Ей понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться и взять себя в руки.

Если бы Мендетта видел выражение ее лица, пока она стояла у окна, его бы, несомненно, охватило беспокойство. И то, что в конце концов произошло, стало следствием его полного безразличия к чувствам Джин.