Братья Ют - Рок

Кинг улыбался.

Очевидно, что первые поселенцы понимали свою обречённость, когда ещё только строили эту деревню. Конечно, когда-то давно здесь успели даже положить асфальт на центральной улице, видимо, возводя иллюзию безопасности. Однако при взгляде со стороны становилось очевидно, что посёлок не пережил бы никакой мало-мальски сильный шторм.

Над островом начали сгущаться тучи. Резкий перепад температуры, которому Говард слегка помог, способствовал резкому испарению воды в этой зоне, что грозило настоящим шквальным штормом.

Кинг решил, что пора.

Настал миг, когда случайная женщина схватила плачущую соседскую девчушку и крепко прижала к себе. Мрачная чёрная волна закрыла собой не только горизонт, но и всё в пределах видимости. И люди бежали сломя голову, совершенно позабыв о других, топтали друг друга. И тогда в общей суматохе пожилая женщина подняла взгляд в небо. Она хотела в последний раз взмолиться Господу, желая только одного – чтобы Он спас эту малютку, не дал ей сгинуть в холодных океанских волнах.

И она узрела Кинга.

Вначале всё показалось ей безумным миражом. Не могла поверить в то, что наблюдала.

Мужчина развёл руки в стороны и медленно спускался с неба, не обращая внимания на царящую суматоху и панику. Он мягко улыбался и молчал.

…А тучи за его спиной расходились, успокаивались, вновь открывая дорогу солнечным лучам и забирая с собой ветер. Становилось светлее. Однако почти никто не замечал: первобытный ужас и инстинкт гнали человечков прочь от берега, не позволяя даже смотреть по сторонам. И женщина услышала громогласный голос, рухнувший всем на плечи:

– Стойте!

Она не могла закрыть глаза, как бы ни хотела. Заворожено наблюдала за явлением чуда господня, не отводя взгляда. Удивительно, но многие тоже слышали тот голос. Это подтверждало, что старая женщина не выжила из ума. Люди останавливались. Кто-то, потеряв самообладание, падал на колени, вопя, что их молитвы услышаны. Некоторые успевали пробежать ещё какое-то расстояние, но тоже постепенно замирали и поднимали головы.

– Бежать бесполезно! Спасенья от стихии нет! Но я здесь! Я спасу вас!

И Говард резко взмахнул обеими руками, будто разрывая нечто огромное пополам.

И гигантская волна треснула ровно посередине, как раз напротив деревни, словно её разрубил огромный волнолом.

Людской крик замер на одной высокой ноте, заставляя вибрировать души.

Две волны разошлись в стороны от посёлка, рухнув на пустынные джунгли, ломая и вырывая деревья и сдвигая вековые валуны с насиженных мест. Стихия прошлась по поверхности суши, оставив за собой великие разрушения, но ни единой солёной капли не попало на созданное человеком в этом отдалённом от цивилизации месте.

Жители острова пали на колени.

Говард опустился на песок.

– Я пришёл, чтобы вести вас.

« Её нет уже 1.095 дней. Хочу перестать считать! Сегодня. Сегодня всё закончится »

Небольшой катер плавно идёт по еле ощутимым волнам. Он очень старый: на борту ржавчина, а мотор за весь путь несколько раз издаёт хлопок, похожий на холостой выстрел.

Солнце успевает преодолеть половину пути, устремившись в сторону горизонта по правую руку. Редко слышатся короткие крики чаек, значит земля уже рядом. Вдалеке, милях в пяти, медленно появляется остров. Его очертания уже различимы, и привлекают внимание, потому что вокруг больше ничего нет. Безграничный океан вселяет покой.

Мэтью сидит у борта, взгляд устремлён прямо по ходу движения судна. Впервые в жизни он так близко видит столько воды. Однако впечатлиться не получается. В иной ситуации подобная поездка подарила бы новые эмоции. Но в данный момент он не может думать ни о чём абстрактном.

Информации об этом уголке Земли в свободном доступе не так много. Максимальная высота над уровнем моря не превышает ста метров, а восемьдесят процентов площади занимают тропические джунгли. Численность населения, по данным пятилетней давности, около тысячи человек. Так или иначе, люди явно создали здесь сносные условия для жизни. Цивилизация полноценно добралась сюда лишь в начале века: успели поставить один-единственный генератор электроэнергии, наподобие мини гидроэлектростанции. Осветили пару улиц. Часть суши, где расположено поселение, заасфальтировали. Затем, видимо, забыли. Бедное государство не стало тратить лишние ресурсы на богом забытый остров.

Аккуратные одноэтажные домики выглядят очень хлипко и вряд ли перенесут какой-нибудь природный катаклизм, но это никого не пугает. С интернетом большие проблемы, так же как и с сотовой связью. Мэтью никогда бы не подумал, что окажется тут – до недавнего времени он даже не знал о существовании этого места. Но дело не в самом острове, а в том, кто на нём.

Однажды Кэтти исчезла. Не пропала без вести, а именно исчезла. Ни следа, ни записки, ни капель крови или чужих отпечатков пальцев. Испарилась… Он может вспомнить точную дату, но не хочет. Достаточно другой цифры.

« 1.095 дней. Больше не хочу считать! »

Здесь Мэт видит тонкую грань. Если бы случилось нечто из ряда вон выходящее, катастрофа, например, или похищение, тогда бы он считал, что любимая пропала, и произошло что-то страшное. Но она исчезла каким-то даже мистическим образом. Просто утром он пришёл домой и не обнаружил возлюбленную. Отчётливо помнит, что на столе стояла кружка с ещё горячим кофе и тарелочка с зажаренными в яйце тостами. Больше ничего.

От Кэтрин не было вестей ровно три года.

« Не ровно. 2016 был високосным. Значит, должно быть 1.096 дней. Если не увижу её сегодня, тогда будет три »

Все поиски закончились провалом. В итоге опустились руки. Может, надеясь на чудо, может, банально отчаявшись, Мэтью решил просто ждать, сам не зная чего. Именно с того момента ни единого слова не получилось перенести на бумагу. И каждый раз, садясь за работу, он часами смотрел на чистый лист на экране ноутбука. Его больше не заботили ни гонорары, ни награды, ни признание критиков и читателей.

Писатель внутри впал в кому.

Хотя до сих пор от фанатов приходят разного рода письма на электронный ящик: кто-то предлагает написать книгу в соавторстве, другой выражает благодарность и восхищение за уже написанные работы, иной говорит о бездарности Мэтью. Однако мнение критиков он всегда ставит выше. Он считает, что человек, потративший годы на изучение теории литературы, стилистических приёмов, лингвистических особенностей различных текстов, знающий и умеющий применять терминологию, имеет право оценивать работы других. Что пишут шизофазные бездари, не способные связать пару слов в одно предложение, ему не сильно интересно.