Влад Костромин - Кукушкины слезки

– Значит так, орлы, – следователь сел в машину, – сначала вы везете меня в парикмахерскую, а потом мы начинаем думать, что делать дальше.

– А что, доктор, мне должны мерещиться мертвецы с отрезанными руками и ногами, с ободранной кожей, сеткой синих вен?

– Так-так-так, продолжайте, голубчик.

– Мне не мерещатся, – отрезал Виталий.

– То есть, вы хотите сказать, что вы здоровы? – Олег Александрович с хитрецой посмотрел на пациента.

– Ничего я не хочу сказать. Вы специалист, вам должно быть понятно, кто здоров, а кто нет.

– А вот этот, – Олег Александрович посмотрел в историю болезни, – Феогнид Карлович, который к вам приходил после смерти, он вас больше не беспокоит? – явно с подвохом спросил, сволочь вежливая.

– Он ко мне и не приходил.

– Позвольте, а вот тут написано, – Олег Александрович потряс картонной папкой, – с ваших слов, между прочим, записано.

– Это я специально придумал, – Виталий улыбнулся как можно искреннее, тщательно душа в себе желание вбить этой вежливой сволочи очки в глотку.

– Но позвольте, – вытаращился Олег Александрович, – зачем?

– Чтобы в тюрьму не посадили. Мне следователь так посоветовал, – зевнул Виталий.

– Тот самый, с которым вы убивали?

– Мы защищались, доктор, защищались.

– Целую уйму народа уложили… Не жалко?

– Зато я живой, а они нет. А могло быть и наоборот. Своя рубаха ближе к телу.

– Вы, батенька, прямо как маньяк рассуждаете. Как Чикатило. Слыхали про такого?

Парень промолчал.

– Так говорите, здоровы? – снова завел свое доктор.

– А что, я похож на психа?

– По каким признакам, по-вашему, можно отличить психа? – живо ухватился Олег Александрович.

– Я откуда знаю? – Виталий пожал плечами.

– Вы находитесь в психиатрической лечебнице и не можете отличить психа? – удивился Олег Александрович.

– Тут половина нормальных. «Косят»: кто от армии, кто от тюрьмы.

– Кто именно косит?

– Я не стукач, сами разбирайтесь, – Виталий демонстративно отвернулся и стал смотреть в окно. – Липы какие вымахали – красота. Почти как у нас в Карловке, на аллее.

– Значит, мертвые не тревожат? – снова начал Олег Александрович.

– Мертвым повредить нельзя, а вот живым помочь можно…

– Достаточно, – молчавший все время мужчина с лысой, как поверхность Луны, головой посмотрел на главрача.

– На сегодня достаточно, – Олег Александрович нажал кнопку, смонтированную под столешницей.

Дверь открылась, вошли два дюжих санитара.

– Уведите пациента, – кивнул на Виталия Олег Александрович.

Парня увели.

– Что скажете, Николай Васильевич? – повернулся к лысому.

– Контактный, коммуникабельный… – пожевал губами, – … внешне, если исключить контекст, вполне нормален. А учитывая обстоятельства, приведшие его сюда…

– Замечательно, – Олег Александрович просиял и похлопал в ладоши, – просто замечательно!

– Что такое? – насторожился Николай Васильевич.

– Ничего, за исключением того, что соседа, про которого он нам рассказывал, в палате нет…

– Нет?..

– Совершенно верно: нет! Полностью вымышленный персонаж, даже более того, – встал, открыл сейф, достал бутылку коньяка «Белый аист» и пару стаканчиков, разлил коньяк. – И на закуску, – достал магнитофонную катушку, поставил на стоящий на столе магнитофон, включил, посмотрел на коллегу. – Слушайте.

Однажды летом поехал я в школу, проходить практику. Работали на прополке школьных овощей. Внезапно пошел дождь, и наш класс отпустили по домам. Не изверги же учителя, чтобы под дождем заставлять полоть. В классе почти все были местные, они радостные побежали домой, а мне до деревни двенадцать километров, поэтому потопал я уныло под дождем на поворот – ждать попутки. Стою со своей тяпкой, как тополь на Плющихе, и тут с трассы сворачивает незнакомый грузовик. Я обрадовался, тогда как раз дорогу асфальтовую к нам в деревню строили, и грузовики довольно часто сновали туда-сюда. До нашей деревни доезжали за песком на карьере, а асфальт откуда-то из района привозили, даже не знаю откуда. Я вскинул руку. Грузовик остановился. Я открыл дверь и залез на подножку со стороны пассажирского сидения.

– Здравствуйте. До Горловинки подвезете?

– Нет, я туда не еду, – ответил водитель. – На полдороги сворачиваю. Поедешь?

Я прикинул, что ждать под дождем до обеда, пока приедет деревенский автобус за школьниками, никакого смысла нет, а если хотя бы полпути проеду, то уже неплохо будет. Там, глядишь, и дождь поутихнет, дойду до дома не спеша.

– Поеду, – я забрался в кабину, поставил возле левой ноги тяпку, и закрыл дверь.

Машина тронулась с места.

– А ты чего тут спотыкаешься? – поинтересовался шофер.

– Тут понимаете, какое дело, – вспомнив заветы матери, что с незнакомыми людьми надо держаться вежливо, но ничего им толком не рассказывать, чтобы не сглазили, начал я, – я в школе учусь.

– Это понятно. Но сейчас же лето. На «второй год» остался?

– Нет, просто у нас практика, а классная руководительница сломала ногу, и нас отпустили.

– Ногу сломала?

– Да, мы пололи у нее на огороде картошку, она поскользнулась и хрясь!!! Нога в трех местах поломана!!! Кости торчат!!! Кровища хлещет!!!

– Какой ужас. А как тебя зовут?

– Миша, – недолго думая соврал я. Имена незнакомым людям говорить мать тоже запрещала. – Мы переселенцы, из Москвы приехали в Горловинку жить.

– А в Москве чего вам не жилось?

– Отца посадили. Он соседа убил молотком, и мы уехали.

– Да что ты говоришь! – он искоса посмотрел на меня. – А за что?

– Да поспорили, кто самый лучший клоун СССР: Олег Попов или Юрий Никулин.

– Охренеть просто!

– Вот и живем у дедушки теперь. Он командиром партизанского отряда был, до сих пор немцев не любит.

Тем временем машина доехала до развилки: направо была дорога на Жуковку, а налево на Горловинку. Водитель повернул в сторону Горловинки и машина покатилась с горки.

«Интересно, а где он там сворачивать собирается?» – подумал я, продолжая безудержно врать.

– У нас недавно немцы приехали, переселенцы с Поволжья, так он их дом поджег!

– Страшная у вас какая жизнь, – он переключил передачу. – И как тебя мать не боится одного отпускать?

– А чего бояться то? – на миг ослабив бдительность, наивно спросил я.

– Мало ли… – он вновь задумчиво покосился на меня.

Я насторожился и замолчал. Машина проехала еще километра четыре, и шофер остановился.

– Мне направо тут, – повернулся ко мне.

Не знаю, то ли пошутить он решил, слушая мое вранье, то ли и правда это маньяк какой-то был, но он внезапно подался ко мне, вскинул руки и заорал: