Алексей Кондратенко - КАТРИНА: Дилогия

В 90х годах XX века старинный особняк неоднократно продавался и покупался. Разговоры вокруг него улеглись, и темное прошлое больше никто не ворошил, однако из поколения в поколение, вплоть до сего дня родители не разрешают своим детям гулять в тех местах, где лес переступает сквозь высокий кованый забор, боясь, что неспроста, когда дует западный ветер, он приносит с собой неприятный запах склепа.

Большая спальня для гостей на втором этаже была обставлена старинной хорошо сохранившейся и бережно отполированной тяжелой мебелью и массивной кроватью с шелковым постельным бельем. На темно-серых стенах с орнаментом и коваными светильниками в нишах висели громоздкие портреты неизвестных величественных личностей, обрамленные узорными бронзовыми рамами. Все лица на холстах, похожие друг на друга, но и возраст картин, и облачения персон приходились явно на разные эпохи, что свидетельствовало о том, что на них были изображены представители и основоположники одной фамилии.

В эркере на широком подоконнике оперевшись на стену, примыкающую к оконной раме, сидела брюнетка с роскошными блестящими волосами, небрежно обрамлявшими белое лицо. Чуть съехав вниз, она поставила одну ногу, обтянутую кожей узкого ботинка, с туго завязанными шнурками, на стену и длинными пальцами подперла подбородок, задумчиво глядя в окно. Ее черная одежда плавно обтягивала изгибы ее тела, девушка ничуть не выбивалась из темного и мрачного интерьера комнаты.

Взгляд ее сосредоточенных синих глаз был устремлен в лес, расположившийся вдалеке на противоположной стороне шоссе. Ее тернистые мысли не давали ей покоя, но это было почти незаметно. Она сидела так уже достаточно давно, но ее сознание застыло где-то не здесь, чтобы она могла это заметить. Она не видела ни леса, ни пасмурного неба. Сейчас перед ее глазами проносились отрывки из недавнего прошлого: она в темной квартире, дверь в которую была не заперта, на полу лежит человек в луже крови, и она явственно чувствует, что здесь были чужие люди. Люди, бывшие в этой квартире еще тогда, когда она поднималась по ступеням лестницы, и в спешке спрятавшиеся в подъезде этажом выше. Но кто они? Зачем они убили того, чью жизнь сделала бесценной информация, которой обладал этот одинокий старик?

За окном ворота возле дороги открылись, и с шоссе на подъездную дорогу, ведущую к дому, завернул большой серебристый автомобиль. Роллс-Ройс сбросил скорость, приближаясь к особняку, и остановился возле лестницы ведущей в дом. Водитель вышел, раскрыл черный зонт, подошел и открыл заднюю дверцу автомобиля. Занес зонт над вышедшей из салона темной фигурой и сопроводил хозяина в дом, также закрывая его зонтом от дождя.

За всем этим из окна внимательно наблюдала брюнетка, удобно развалившаяся на подоконнике в гостевой спальне. Каждая мелочь сама собой ясно отпечатывалась в ее сознании, она видела, как спешно легли пальцы услужливого водителя на хромированную ручку дверцы машины, с какой почтительностью была согнута его спина, заметила всего несколько капель, упавших с зонта на плечо его хозяина и теперь распространяющиеся по волокнам темного пальто. Когда приехавший скрылся из виду, войдя в дом, она еще какое-то время смотрела на мокрый асфальт под домом, а потом перевела взгляд снова на далекий лес.

В комнату постучали. Резные створки высокой двери приоткрылись, и в спальню шагнула девушка в кожаных брюках и алом жакете с острыми плечами, с убранными в пучок темными волосами и бледным худым лицом. Брюнетка сидевшая на подоконнике не шевельнулась и не придала внимания ее появлению.

– Катрина, – тихо позвала девушка, зашедшая в комнату, – Он прибыл.

– Спасибо, Анжелия, – сказала Катрина, не отворачиваясь от окна. – Я видела его в окно.

Анжелия сдержанно улыбнулась и, не сочтя, что разговор продолжится, вышла в коридор и закрыла за собой дверь.

Катрина знала, что Виктор Ворман приехал специально лишь для того, чтобы повидаться с ней. Он любезно разрешил ей быть гостьей в его доме на время, пока у нее есть дела в здешних краях. Виктор относился к Катрине как к собственной дочери, несмотря на то, что родных дочерей у него было три. Младшая – Селона, названная в честь земель на северо-востоке Европы у берегов Даугвы, средняя – всегда последовательная и сдержанная Анжелия, и старшая – эгоцентричная красавица Инга. Несомненно, и Селона, и Анжелия не были обделены природной красотой, но старшая дочь была самой яркой из всех трех.

Катрина, наконец, оторвала задумчивый взгляд от окна и повернула голову ко входу. За резными дверями послышались голоса, первый давал распоряжения, второй ему о чем-то докладывал, третий голос был почти неслышен. Шаги зазвучали уже совсем близко.

– Достаточно! – раздался мужской голос за дверью. – Поговорим потом, Игорь. Я приехал не для того, чтобы выслушивать твои похотливые истории. Все свободны!

С полминуты в комнату никто не заходил, а затем прозвучал резкий стук в дверь, скорее предупреждающий о намерении войти, чем спрашивающий дозволения. Обе створки отворились, и в комнату вошел мужчина с длинными ровными темными волосами ниже плеч, убранными в хвост массивной металлической заколкой, в белой сорочке, черных брюках и лаковых туфлях на широком каблуке. Он выглядел подчеркнуто аккуратно. Нельзя было сказать, сколько ему лет, скорее он был молод, чем стар, хотя черты лица намекали на то, что он уже не юноша. Это делало его привлекательнее, несмотря на не очень богатые исходные данные. Холодный взгляд его черных глаз стал мягким и теплым при виде сидящей на подоконнике Катрины.

Он прошел и сел на козетку, любуясь своей гостьей. Он молчал. Катрина смотрела на него бесстрастным взглядом, появление Виктора было бы для нее более радостным событием, не будь она погружена в пучину своих мыслей. Ее что-то тревожило, и это не ускользнуло от давно знавшего ее Виктора. Хозяин дома улыбнулся.

– Я рад видеть тебя, – неспешно сказал он. – Сколько мы не виделись? Год?

– Почти год, – тихо уточнила Катрина. – С прошлого Поминального Бала.

– Все равно много, – он внимательно смотрел на нее, зная, что она намеревается поделиться с ним своими мыслями, и этого рассказа Ворман очень ждал.

– Я должна передать тебе слова благодарности моего отца. Он очень признателен тебе за то, что ты оказал любезность принять меня гостьей в своем доме.

– Я принимаю его благодарность, – чуть наклонил вперед голову Виктор. – Но, несмотря на то, что он мой друг и я его уважаю, я делаю это не для него, а для тебя.

Он выжидающе смотрел на Катрину. Потом мягко улыбнулся.

– Ты молчишь. Тебя что-то тревожит? – наконец спросил Виктор.

– Нет, – она отвела взгляд в сторону, разбираясь, какую часть из того, что она знает, можно открыть Виктору.