Алексей Глазков - Глинтвейн

Ускорившись, он добрался до своего кабинета, в котором, как обычно, уже с 8 часов утра (рабочий день начинался с 9) сидел его «сокамерник», 62-летний отставной полковник 15-го главка Петр Павлович Ввух, который уже с порога выпалил отчеканенной речью а-ля «равняйсь»:

– Ты представляешь, у нас на корпоратив кто придет! – нетерпение рассказать раскрасило багрянцем его немолодое, но чрезвычайно живое брыластое личико.

– Доброе утро, Петр Павлович, – вежливо и не спеша поприветствовал полковника молодой коллега, – нет, еще не успел узнать, но, судя по обстановке в холле и коридорах, нашим сотрудницам этот подарок явно по вкусу, ну что же вы медлите, прошу вас – откройте завесу.

– Да какую, душу мать, завесу! Фил, сам Фил Коров будет у нас на корпоративе петь! – выпалил Ввух и тут же застыл в ожидании восторженной ответной реакции, как бы приглашая всем своим видом присоединиться к коллективному оргазму от происходящего.

Мысли выстрелили в его голову: «Эх, вот теперь-то точно всем пьющим и непьющим всех возрастов не отвертеться от обязанности посетить это второе пришествие. Наверняка руководством приглашение известной личности воспринималось как снисходительный роскошный подарок судьбы, и всем сотрудникам можно было бы и вообще бесплатно целый год корпеть над электронными бумагами, увеличивая энтропию вселенной, только ради того, чтобы потом рядом с ними произошел этот взрыв сверхновой мегазвезды».

– Невероятно, вот это да, что ж, стало быть, и вы, Петр Павлович, на корпоратив пойдете? – Обычно в силу возраста Ввух не посещал такие мероприятия, так как, с его слов, смотреть на растление проросших из 90-х гнилых ростков западной культуры было нестерпимо.

– Ну и вопросы ты с утра мне вставляешь, – уже не так весело, но все еще радостным тембром произнес Ввух, – к о н е ч н о, конечно же, я пойду и даже уже походатайствовал, чтобы и супруга моя со мной прибыла на мероприятие!

«Супруга… – подумал Тим, – что за слово-то такое для обозначения близкой женщины? Звучит как что-то подводное, склизкое и дурно пахнущее навозом. Неужели нельзя было как-то благозвучней через века отношений сформировать вербальный символ для союза двух любящих людей? Хотя, с другой стороны, этим словом, как правило, пользовались люди, которые „довоевали“ до агатовой свадьбы, и тут уже, наверное, неизбежны потери ощущений. Вот и остается только слово „супруга“, будто выхолощенный ветрами стяг былым свершениям и чувствам». Дуализм отношений на временной шкале маленькой искрой промелькнул в его голове и не оставил особого следа, но надо было что-то ответить.

– Все-таки замечательный вы супруг, Петр Павлович, порадуете супругу таким событием, – вслух произнес Тим и, скривившись от собственного вынужденного лицемерия, уселся за работу.

Но не успел он открыть почту, как пришло уведомление, что ящик переполнен. Во входящих спамили все кому не лень относительно предстоящего события, больше всех, конечно же, прекрасная половина человечества всех уровней должностей, интеллекта, и красоты.

Тут же раздался звонок от главной сплетницы «села» Ксюши, веселой, в меру беспринципной девушки с хитрыми живыми глазами и некоторыми выдающимися особенностями телосложения, сыгравшими определенную роль в дальнейшем повествовании. Ксюша считала Тимофея кем-то вроде доверенного лица, потому что с первого дня знакомства, а прошло уже три с половиной года, им пришлось и вместе посидеть в одном кабинете, и вместе поработать в одном отделе над одним проектом, и на протяжении всего этого времени он никогда ее не перебивал, всегда неподдельно изображал интерес, и, что самое удивительное и ценное для Ксюши, она никогда ни от кого не слышала, что он что-либо кому-либо о ней говорил, а говорить было что…

– Привет, Ти-и-и-им!

– Привет, Ксюш.

– Слышал?

– Слышал.

– Ну и?

– Что «ну и»?

– Бли-и-и-ин, ну надо как-то будет пробраться к нему перед корпоративом и сфоткаться, взять автограф, селфи сделать, я с детства об этом мечтаю, – скороговоркой выложила Ксения.

– Ну, давай попробуем, – заговорщически согласился он, и из трубки тут же раздался тонкий высокочастотный смешок, обозначающий радостный кипяток эмоций.

Сидевший напротив Ввух ехидно улыбался и не менее заговорщически ему подмигивал, дескать, в курсе, что Ксюха опять что-то надумала и вроде как он знает, что основной целью Ксюхи непременно является что-то крайне, в его понимании, неприличное, запретное и от этого притягательное, таки ведь все они, из 90-х, страшные развратники. Сам же Ввух, хоть и отождествлял себя с эталоном офицерского достоинства, в глубине душе мечтал «дать залп» (его выражение) промеж упругих «булок» Ксюши, да так, чтобы непременно под бой курантов и брызги шампанского.

– Здорово, что ты согласился, сколько раз повторяла, но вот еще раз повторю, что ты моя главная поддержка в ЛИТМЕТКОРе, мало таких стало, настоящий рыцарь, давай за обедом обсудим подробности?

«Черт, – подумал молодой коллега, – этого еще не хватало».

Прошлый обед чуть было не закончился в хостеле напротив вегетарианского ресторана, в который она под предлогом деловых переговоров затащила его и еще парочку из Японии, вид которых достаточно недвусмысленно объяснял такие аутентичные японские явления, как манга и хентай.

– А-э-э, – вслух Тим начал произносить первые звуки, на ходу придумывая, как избежать неловкой ситуации, и одновременно наблюдая, как Ввух, с легкостью забыв об офицерском достоинстве, делает неприличные жесты пальцем одной руки, всовывая его в кружок из пальцев другой руки.

– В общем, давай в 12 в «Торчме» встречаемся, я тебе все расскажу, обсудим, и я решу, как мы это сделаем, – договор? – не терпящим апелляции тоном заявила она и положила трубку.

– Договор, Ксения, мы обсудим, и ты решишь, – последняя фраза была адресована скорее Ввуху и произнесена была в самой интимной манере.

Через 2,5 часа рабочего тумана наконец настало время обеда, и Тимофей вышел в другой туман – промозглый, похожий на инверсию ранневесенней оттепели декабря. Пока он шел на убой к Ксюше, мысли-защитники по привычке заблокировали визуализацию предстоящего недообеда и преподнесли воспоминания канувшего в вечность вечера воскресенья, когда они с другом Владиком бродили по пригородному лесопарку недалеко от дома, периодически отвлекаясь на поиски собаки по кличке Дилан (маленькая лайка сибу), рассуждали об Экхарте Толле, Бхагаван Шри Раджнише, Ниле Деграссе Тайсоне, теории симуляции вселенной, молодых отечественных писателях и прочих маленьких радостях пытливых умов, ищущих истину…

– Ди-И-лан! Ди-И-и-лан! Вот опять убежал куда-то, – серьезно, с добротой молодого собаковода пробасил Владик и продолжил говорить про повесть одного молодого писателя, суть которой сводилась к битве за влияние сверхлюдей, обчитавшихся сверхкниг.