Райли Сейгер - Запри все двери

Девушка, на которую никто не взглянет дважды.

Девушка, которая за всю жизнь занималась сексом всего с тремя парнями, но все равно чувствует из-за этого ужасную вину, потому что мои родители полюбили друг друга еще в школе и никогда не оглядывались на других.

Девушка, которую предавали чаще, чем я могу сосчитать.

Девушка, на которую симпатичный сосед-врач обратил внимание только потому, что я порезалась и вот-вот закапаю кровью его порог. Мысль об этом побуждает меня наконец-то войти внутрь со смущенной, извиняющейся улыбкой.

– Простите, что побеспокоила вас, доктор Ник.

– Не стоит, – отвечает он. – Лесли правильно сделала, что привела вас ко мне. Пожалуйста, зовите меня Ник. Давайте взглянем на вашу руку.

Его квартира – зеркальное отражение той, в которой живу я. Само собой, интерьеры различаются, но комнаты помещены в том же порядке, только наоборот. Гостиная находится прямо напротив прихожей, но кабинет расположен слева, а коридор – справа. Я иду вслед за доктором мимо угловой столовой, которая оформлена куда более по-мужски, чем в 12А. Темносиние обои. Шипастая люстра, похожая на объект современного искусства. Круглый обеденный стол окружают стулья с красной обивкой.

– Комнат здесь хватает, но врачебного кабинета, к сожалению, нет, – говорит доктор Ник. – Придется разместиться здесь.

Он входит на кухню и жестом предлагает мне сесть на барный стул у кухонной стойки.

– Сейчас вернусь, – говорит он и уходит дальше по коридору.

Я осматриваюсь. Его кухня такого же размера, как моя, и обставлена почти так же, но оформлена в более приглушенных тонах. Бежевая плитка и кухонная стойка песочного цвета. Единственное яркое пятно – картина над раковиной. На картине изображен змей, кусающий собственный хвост; его тело изогнуто восьмеркой.

Охваченная любопытством, я подхожу к картине. Она кажется довольно старой – ее покрывает паутинка мелких трещин. Но краски ничуть не поблекли, и яркие цвета по-прежнему притягивают взгляд. Спина змея покрыта ярко-алой чешуей. Живот – неприятного зеленоватого цвета. Единственный видимый глаз покрашен темно-желтым цветом. Зрачка у змея нет. Пустой желтый глаз напоминает мне пламя спички.

Доктор Ник возвращается, держа в руках аптечку для оказания первой помощи и набор медицинских инструментов.

– О, вы заметили моего уробороса, – говорит он. – Сувенир из одной из моих поездок. Вам нравится?

Ни капельки. Цвета чересчур броские. Змей – чересчур мрачный. Картина напоминает мне о тематическом мексиканском ресторане, куда однажды отвел меня Эндрю. Ресторан был посвящен Диа де лос Муэртос – мексиканскому Дню мертвых. С потолка свисали черепа. На лицах официантов тоже были изображены черепа. Я провела весь вечер, неуютно поеживаясь.

Сейчас я тоже ежусь, садясь обратно на стул. Змей неотрывно смотрит на меня своим ярким немигающим глазом, словно спрашивая, хватит ли у меня смелости отвести взгляд. Я не отвожу.

– Что значит эта картина?

– Уроборос символизирует циклическую сущность вселенной, – отвечает доктор Ник. – Рождение, жизнь, смерть и перерождение.

– Круговорот жизни, – говорю я.

Он кивает.

– Именно.

Я смотрю на змея еще пару секунд, пока доктор Ник моет руки, надевает перчатки из латекса и осторожно убирает платок, прилипший к ране.

– Что с вами случилось? – спрашивает он и тут же добавляет: – Нет, не говорите, сам догадаюсь. Драка на ножах в Центральном парке.

– Всего лишь нечаянное столкновение и разбитая банка томатного соуса. Наверняка здесь такое регулярно случается.

Я замираю, когда он промывает порез перекисью, стараясь не реагировать на резкую боль. Доктор Ник замечает мой дискомфорт и пытается отвлечь меня беседой.

– Итак, Джулс, как вам живется в Бартоломью?

– Откуда вы знаете, что я здесь живу?

– В противном случае Лесли вас сюда не привела бы. Или я ошибаюсь?

– Отчасти… – я на секунду замолкаю, пытаясь вспомнить слово, которое употребила Лесли. – Я временный жилец. Прямо здесь, по соседству с вами.

– А, так это вам досталась квартира 12А. Вы только что переехали?

– Как раз сегодня.

– В таком случае, позвольте поприветствовать вас в Бартоломью, – говорит он. – Надеюсь, вы не обидитесь, что я без подарка. Зато мои профессиональные навыки – в вашем полном распоряжении.

– Какова ваша специальность?

– Я хирург.

Я бросаю взгляд на его руки, пока он осматривает мой порез. Без сомнения, это руки хирурга – длинные изящные пальцы движутся легко и уверенно. Когда он заканчивает смывать кровь, я вижу, что порез вовсе не так глубок, как мне показалось сначала. Доктор Ник быстро накладывает повязку.

– Думаю, этого достаточно, – говорит он, снимая перчатки. – Кровотечение остановилось, но лучше не снимайте повязку до утра. Когда вы в последний раз делали прививку от столбняка?

Я пожимаю плечами. Понятия не имею.

– Сделайте. Просто на всякий случай. Когда вы проходили полный осмотр?

– Эм… В прошлом году. – На самом деле, этого я тоже не помню. Я иду к врачу, только когда избежать визита уже невозможно. Даже до того, как я потеряла работу, регулярные осмотры и профилактические визиты казались мне пустой тратой денег. – Может, в позапрошлом.

– В таком случае, я хотел бы проверить работу вашего сердца, если не возражаете.

– Что-то не так?

– Не беспокойтесь. Это всего лишь предосторожность. Человеческое сердце порой начинает биться неровно после кровопотери. Я просто хочу убедиться, что все в порядке. – Доктор Ник достает стетоскоп и прикладывает его к моей груди, прямо под ключицей. – Сделайте глубокий вдох.

Я вдыхаю аромат его одеколона. В нем чувствуются нотки сандалового дерева, цитруса и чего-то еще. Чего-то горького. Может быть, анис. Тот обладает похожим острым запахом.

– Очень хорошо. – Доктор Ник передвигает стетоскоп, и я делаю еще один глубокий вдох. – У вас необычное имя, Джулс. Это сокращение? Или прозвище?

– Нет. Все думают, что это сокращение от Джулии или Джулианны, но меня зовут именно Джулс. Отец рассказывал, что, когда я родилась, мама взглянула в мои глаза и сказала, что они сияют, как драгоценные камни [2] Имя героини созвучно со словом jewels – драгоценные камни. .

Доктор Ник смотрит мне прямо в глаза. Мой пульс учащается. Я подозреваю, что доктор Ник это слышит, особенно когда он говорит:

– Ваша мать была права.

Я стараюсь не покраснеть, но тщетно. Мои щеки заливает жаром.

– А Ник – это сокращение от Николас?

– Да, признаюсь. – Он затягивает у меня на плече рукав тонометра.

– Давно вы живете в Бартоломью?

– Думаю, вы хотите знать, как человек моих лет может позволить себе квартиру в этом здании.