Кори Доктороу - Выход

Толпа стала редеть около четырех. Было достаточно скоропортящихся продуктов, чтобы «Б и Б» могли объявить празднество и организовать послеобеденный чай. Лимпопо перешла к тем областям зоны приготовления пищи, которые начинали становится красными, где и встретила этого парня, назвавшего себя Итакдалее.

– Привет-привет, как тебе твой первый день салаги в наших блистательных «Бандаже и Брекетах»?

Он согнулся в поясе:

– Я чувствую, что меня вот-вот разорвет. Меня накормили, напоили, обкурили и дали поспать у камина. Я просто не могу больше сидеть на месте. Может, дадите мне какую работу?

– Знаешь, об этом-то как раз и не следует спрашивать.

– Да, у меня сложилось такое впечатление. Есть что-то непонятно-странное в отношении вас, то есть я хотел сказать «нас», и работы. Ты не должен желать работать, и ты не должен смотреть сверху вниз на халтурщиков, и ты не должен героизировать того, кто пашет как раб. Это должен быть такой самозарождающийся естественный гомеостаз, верно?

– Я так и знала, что повстречалась с умником. Все верно. Если спрашиваешь кого-то, можешь ли ты чем-то помочь, это значит, что ты признаешь его начальником и подчиняешься его требованиям. А это запрещено. Если хочешь работать, делай что-нибудь. Если это не будет приносить пользу, может, я верну все как было и проведу с тобой беседу или просто не обращу внимания. Это пассивная агрессивность, но так живут ушельцы. Мы ведь все равно никуда не спешим.

Он обдумывал это некоторое время.

– А вообще, оно действительно есть? Оно есть, это изобилие ? Если все жители Земли завтра станут ушельцами, хватит ли для них ресурсов?

– По определению, – ответила она. – Потому что «достаточно» определяется тобой самим. Может, тебе хочется завести тридцать детей. «Достаточно» для тебя – это более чем «достаточно» для меня. Может, ты хочешь получать нужные калории очень специфическим способом. Может, ты хочешь жить в конкретном месте, где также хотят жить тысячи других людей. В зависимости от того, как ты на это смотришь, тебе никогда не будет ничего «достаточно» или же ты всегда будешь жить в изобилии.

Пока они болтали, трое других ушельцев подготовили чай, вручную выпекли ячменный хлеб и сделали изысканные бутерброды, а затем расставили горячие чайники и другие блюда на подносы. Она осознанно давила в себе беспокойство из-за того, что кто-то другой выполнял «ее» работу. Если дело было сделано, то какое это имело значение? Если вообще что-либо имело значение. Нет, конечно же имело, но вряд ли во всемирных масштабах. Она поняла, что зациклилась на ерунде.

– Ну вот все и готово, – сказала она, качнув головой в сторону людей, несущих подносы. – Давайте поедим.

– Мне кажется, я не могу больше, – он похлопал себя по животу. – Ребята, вам тут следует установить вомиторий, как помещение у древних римлян, где те могли изрыгнуть излишнюю пищу.

– Это просто легенда, – ответила она. – Вомиторий просто означает узкий проход между двумя залами, откуда с силой выдавливается толпа. Вообще никак не связано с чревоугодием и коллективной булимией.

– Но все же, – он выглядел очень задумчиво. – Я могу установить здесь такое помещение, верно? Подключиться к серверной части, нарисовать схему, заняться поиском подходящих материалов, разбирать вещи и начать вытаскивать кирпичи?

– Технически да, но не думаю, что тебе кто-то с этим поможет, а потом, когда тебя не будет, начнутся восстановления, люди будут устанавливать обратно вытащенные тобой кирпичи. Я хочу сказать, что вомиторий – это не только апокрифичная, но и мерзопакостная задумка. То, что практически никому не нужно.

– Но если бы в моем распоряжении оказалась банда троллей, я ведь смог бы все организовать? Выставил бы вооруженную охрану, стал бы брать плату за вход, начал бы продавать «Биг-Маки».

Беседа с салагой становилась утомительной.

– Да, мог бы. Если бы все прижилось, мы бы построили еще одни «Бандаж и Брекеты» дальше по дороге, а у тебя осталось бы здание, наполненное троллями. Ты не первый гений, что захотел поставить такой интеллектуальный эксперимент.

– Да, абсолютно уверен, что не первый, – сказал он. – Извиняюсь, если вогнал тебя в скуку. Я знаю теорию, но мне кажется, что это попросту не может работать.

– В теории это вообще не работает. В теории мы все эгоистичные уроды, которые хотят иметь больше, чем у соседей, которые не могут быть счастливы в достатке, если узнали, что у кого-то этого достатка больше. В теории, когда здесь никого не будет, любой прощелыга просто стащит то, что плохо прикручено. В теории это все дерьмо. Эти вещи работают только на практике . В теории – все заканчивается хаосом.

Он неожиданно захихикал, совсем как подросток.

– У меня куча вопросов по этой теме, но твой ответ настолько бьет в цель, что я совершенно уверен, что каждый мой вопрос не останется без развернутого ответа.

– Не сомневайся, – сказала она. Он ей нравился, даже несмотря на то, что был шлеппером. – Это масштабируется? Пока, вроде, масштабируется и все хорошо. Что нас ожидает в долгосрочной перспективе? Как сказал один мудрец…

– В долгосрочной перспективе мы все умрем.

– Однако кто знает наверняка, ведь правда?

– Ты же не веришь в эту чушь?

– Ты называешь это чушью, я называю очевидностью. Когда ты богат, то тебе необязательно умирать? С этим все понятно. Пройти целый ряд лечений: выборочную плазменную оптимизацию микробов, непрерывное наблюдение за здоровьем, геномные терапии, приоритетный доступ к трансплантатам… Если бы я верила в частную собственность, я была бы абсолютна уверена, что первое поколение бессмертных людей уже живет среди нас. Они обгоняют и опережают свою собственную смертность.

Лимпопо наблюдала, как он пытается возразить, пытаясь не нагрубить сгоряча, и вспомнила, как она сама переживала из-за того, что могла оскорбить людей в те дни, когда только стала ушельцем. Это было так мило!

– Только потому, что деньги можно обменивать в течение ограниченного периода эксплуатации, похоже, что они не масштабируются, – сказал он. – Можно обменять деньги на землю, однако, если попытаешься купить Нью-Йорк, прикупая по одному кварталу, у тебя закончатся деньги независимо от того, какая у тебя была сумма, так как предложение будет постоянно снижаться, – он покачал головой. – Я не хочу сказать, что, когда речь идет о твоем здоровье, можно говорить о спросе и предложении, однако несомненно есть сокращающиеся доходы . Верить в то, что наука будет развиваться с такой же скоростью, как приближается смерть, – это какая-то белиберда. – Этот паренек выглядел нелепо. И он ей нравился. – Это испытание веры. Без обид.