Кори Доктороу - Выход

– Ты права, я думала, что вы дети буржуа, которым нужно показать философию ушельцев во всей ее красе. Концепцию «чем меньше, тем лучше» проще понять сердцем, чем умом. И, конечно, очень печалит то, что случилось с вашими вещами. Даже если мне кажется, что вы взяли с собой больше вещей, чем нужно, ужасно чувствовать себя обворованным. Конечно, это не добавит ощущения безопасности и любого выведет из равновесия.

Одним из столпов пути ушельцев было незамедлительно и искренне извиниться, если ты действительно в чем-то виноват. Когда-то это стало трудным уроком для Лимпопо, но она его очень хорошо усвоила.

Мальчики тайком начали выкладывать вещи из своих корзин, и она заметила, что девушка тоже обратила на это внимание. Они понимающе улыбнулись друг другу и сделали вид, что ничего особенного не увидели. Дать другим людям почувствовать себя ублюдками – это наихудший способ отучить их от этой ублюдочности.

– Не все места похожи на наше, – сказала Лимпопо. – «Б и Б» – это самое большое место ушельцев, которое я видела, может, даже самое большое в этой части Канады. Здесь все в порядке с материальным достатком. В большинстве поселений ушельцев есть производственные лаборатории. Никто вам не запретит пользоваться ими, однако если все, что вы делаете, – это опустошаете водородные элементы и сырье, то все решат, что вы попросту уроды.

Ребята аккуратно раскладывали вещи в своих корзинах.

– Я не должна обменивать одни вещи на другие, это ведь является подарком, как на коммунистических праздниках. Это я понимаю. Однако, когда мы организовываем наши праздники, то без разницы, сколько ты взял, ведь в любую минуту могут нагрянуть копы, выгнать нас и уничтожить все, что останется, поэтому стоит брать только то, что сможешь унести с собой. Здесь же ты хочешь, чтобы люди каким-то волшебным образом не брали слишком много и в то же время не зарабатывали право взять больше в счет своей более усердной работы, а также работали только потому, что это дар, а не потому что они получат что-то взамен?

Все посмотрели на Лимпопо. Та пожала плечами:

– Это дилемма всех ушельцев. Если ты можешь только брать, не отдавая, ты халявщик. Если ты ведешь учет, сколько берут и отдают другие, ты мелочный бухгалтер. Это наша версия христианской вины – неблагочестиво думать о своем благочестии. Ты должен хотеть стать хорошим, а не чувствовать себя хорошо из-за того, насколько ты хороший. Самое худшее – это переживать, что там делает кто-то еще, так как это никак не связано с тем, правильно ли живешь ты сам. – Она пожала плечами: – Если бы все было так просто, все бы так жили. Это ведь проект, а не достижение.

Итакдалее потянулся так, что у него захрустело в спине. Его балахон распахнулся, на что все обратили внимание, несмотря на то, что еще совсем недавно он ходил перед ними совершенно голым. Он смущенно подоткнул одежду, а потом заговорил:

– Очень трудно со всем этим совладать, потому что все кажется таким незнакомым. Там, в дефолтном мире, – и снова она услышала эти кавычки, – вы должны делать что-то, потому что так правильно. «Ты хочешь, чтобы я отдал свою грязную зарплату, потому что на пути ее формирования произошло что-то нехорошее? Что-то вы не выстраиваетесь в очередь желающих оплатить мои счета». Щедрость – это сказание о том, что случается, когда люди блюдут свои интересы. Мы должны «просто знать», что эгоизм является естественным.

Здесь же мы рассматриваем щедрость, как основополагающее состояние. Странное, отвратительное чувство корыстолюбия говорит нам о том, что мы ведем себя как засранцы. Мы не должны прощать людей за их корыстолюбие. Мы не должны ждать, что другие простят нас за наше корыстолюбие. Нет ничего благородного в том, что ты делаешь что-то хорошее в надежде на вознаграждение. И очень трудно не стать жертвой такого образа взаимоотношений, потому что взяточничество действительно работает.

Когда я рос, у моих родителей постоянно возникала эта проблема. У папы всегда были наготове длинные объяснения, почему я могу делать то, что захочу, только после того, как сделаю что-то скучное, и каким образом это не является взяткой. Он говорил: «Тебе нужно сбалансированно питаться, чтобы быть здоровым. Если ты ешь десерт, но не поел овощей и протеины, то твое питание не сбалансировано. Поэтому ты не получишь десерта, пока не опустошишь свою тарелку». Мама закатывала глаза, а когда он не слышал, то шептала мне: «Делай как он сказал, и я дам тебе кусок торта». Взяточничество – что так, что эдак.

Хохмач захихикал:

– Я видел твоих предков. Они оба пытаются дать тебе взятку, но папа просто пытается улучшить свое самочувствие.

Итакдалее покачал головой:

– Все гораздо сложнее. Папа хотел, чтобы я совершал правильные поступки по правильной причине. Мама просто хотела, чтобы я совершал правильные поступки. Я понимаю отца. Но проще побудить людей делать что-либо, если тебе все равно, зачем все это делать.

Лимпопо оглядела корзинки мальчиков, стопки вещей в которых заметно уменьшились. Она одобряюще кивнула.

– Как правило, такое обсуждение заканчивается воспитанием и дружбой. Здесь все соглашаются, что щедрость – это добродетель. Ваш список обязанностей нужен для того, чтобы вы смогли все успеть. Ребенок, который тратит свое время на проверку списка своих сестер, чтобы у них было не меньше домашних обязанностей, или пытается обмануть других, или сам очень сильно обманывается. Пусть это и звучит заезженно, но быть ушельцем – значит относиться ко всем, как к своей семье.

Девушка вздрогнула. Лимпомо подумала, что нашла ее слабую сторону.

– Хорошо, придерживаться такого же отношения к другим, какое вы хотели бы видеть в своей семье.

– Христианство, по сути, – сказал хохмач, вытянул руки крестом и уронил голову набок, закатив глаза.

– Христианство, да, если бы оно зародилось в материальном достатке, – ответила Лимпопо. – Вы здесь не первые, кто пытается сделать подобное сравнение. Во многих из наших мест поселяются аспиранты политеха, социологии, антропологии, и все они пытаются выяснить, кто мы: фабианские социалисты эпохи пост-дефицита или светские христианские коммунисты, а может, кто-либо еще. Большинство из них финансируется богачами из частного сектора, которые хотят знать, когда мы спалим их офисы и можно ли нам что-нибудь продать. Треть этих аспирантов становится ушельцами… Ну ладно, теперь мы готовы приступить к замерам и выбору стиля?

Они были готовы. Камеры в конюшнях сняли их изображения, после чего они проверили геометрию, снятую алгоритмами. Системы отрисовали их в новых одеждах, дав им возможность поиграть с цветами и узорами. Они хорошо знали, что все это было и в дефолтном мире: потребительские трансы от щелчков мыши за компьютером во время непрерывного шоппинга. Они быстро прокрутили разные возможности, применили свои конфигурации и посмотрели на таймер.