Елена Бреус - Друзья леса

“И то правда, – угрюмо подумал Туманский, решив последовать совету главного редактора. – Лягу, почитаю, там, глядишь, и засну.”

Он достал из портфеля книжку в мягком переплете, купленную на вокзале. С обложки на него свирепо таращился мускулистый парень с огромными кулаками, прикрывающий квадратным плечом хрупкую блондинку.

“Шедевр из серии “Круто-Люто-Бешеный возвращается”. – усмехнулся Туманский. Он специально купил именно эту книгу, поскольку опытным путем установил, что такого рода чтиво всегда бывает на редкость нудным и неминуемо нагонит сон.

Ручка двери купе повернулась, и Илья Михайлович испуганно поднял голову. Неужели попутчик? Воображение тут же нарисовало бойкую толстуху в цветастом платке с корзиной под мышкой, впихивающую свое мощное тело в крошечное пространство купе и немедленно начинающую чистить вареные яйца, стряхивая скорлупу на брюки Туманского. Но он ошибся. Это была всего лишь проводница, проверявшая билеты. Когда за ней закрылась дверь, Илья Михайлович вздохнул с облегчением и собрался уткнуться в книгу, но видение толстухи с яйцами не исчезло, и он почувствовал, что голоден.

Туманский захлопнул книжку и с раздражением поджал губы. Черт! Еду можно купить в вагоне-ресторане, но что ему там могут предложить, в этом убогом поезде? Позавчерашнюю котлету со слипшимися макаронами или твердую, как шкура слона, курицу? А у него язва!

“Пищевое отравление гарантировано,” – мрачно размышлял Илья Михайлович, взвешивая в уме возможные последствия ужина и перспективу лечь спать голодным. Голод победил, и писатель нехотя поднялся на ноги, чтобы отправиться в вагон-ресторан. Настроение его испортилось еще больше.

Народу в ресторане оказалось немного: пожилая семейная пара энергично расправлялась с ужином; полный лысоватый мужчина лет сорока что-то подкладывал в тарелку такому же полному мальчику с россыпью веснушек на носу; да двое молодых мужчин за крайним столиком неспешно потягивали пиво из высоких бокалов.

“Остальные едят свои пирожки и куриц в купе,” – отметил про себя Туманский с некоторой завистью. Домашняя еда теперь представлялась ему меньшим злом по сравнению с казенными харчами, и призрак толстухи-попутчицы с корзиной уже не казался таким пугающим.

Илья Михайлович присел за столик в середине вагона и принялся изучать меню.

“Судак, форель, борщ…” – глаза торопливо пробегали по строчкам, выискивая безопасные для его больного желудка блюда.

– Что будете заказывать? – раздался у него над ухом звонкий девичий голос.

Туманский поднял голову и удивленно уставился на официантку. Умное, даже интеллигентное лицо, очаровательная улыбка и веселые искорки в глазах, обрамленных такими пушистыми ресницами, что невозможно было определить их цвет. Ко всему этому великолепию прилагались точеная фигурка и густые русые волосы, небрежно свернутые узлом на затылке. Впервые в жизни писателю встретилась такая работница общепита.

– Мне бы… Что-нибудь диетическое… У меня язва… – нерешительно произнес Илья Михайлович.

– Из диетического только курица! – бодро отрапортовала хорошенькая официантка, и ее улыбка стала еще шире.

– А… Ну… Тогда курицу, – обреченно сник писатель.

– Ну, что вы, – хихикнула девушка и укоризненно качнула головой. – Это же из фильма “Вокзал для двоих”! Главный герой просит что-нибудь диетическое, а героиня ему отвечает: “Есть только курица” Не помните разве?

– А?… Да, наверное помню… – несмело улыбнулся в ответ Туманский.

– А у нас есть целое диетическое меню, – гордо возвестила красавица и ткнула розовым фарфоровым пальчиком в нижний край листа с названиями блюд.

Потом она что-то вспомнила и смутилась.

– Ой, знаете… Вы сюда не смотрите, – торопливо произнесла она. – Диетическое меню на сегодня… Оно не полностью… Рыбы на пару нет… И омлет уже не сделают, яйца кончились… Вот…

Она пробежала беспокойным взглядом по строчкам и решительно предложила:

– Вы лапшу возьмите. Очень хорошая лапша. Диетическая.

– Свежая? – для порядка усомнился Туманский.

На самом деле из рук этой очаровательной официантки он готов был съесть и рагу из дождевых червей.

– Само собой, – твердо заверила его та. – У нас всё свежее.

– Давайте, – кивнул Илья Андреевич, расправляя салфетку на коленях.

Девушка кивнула в ответ и поспешила на кухню. Писатель проводил ее задумчивым взглядом, гадая, как такая бабочка могла оказаться в муравейнике.

– Простите… – не выдержал он, когда официантка вновь появилась за его столом с подносом еды, – вы давно здесь работаете?

– Первый месяц и второй год, – непонятно ответила красавица и, улыбнувшись, пояснила: – Вообще-то я учусь в институте, а здесь подрабатываю во время каникул. В прошлом году работала все три летних месяца, а в этом только два получится, потому что еще практику надо на заводе пройти.

– И кем же вы будете по окончании института? – Туманский отчего-то искренне обрадовался тому, что эта принцесса оказалась не настоящей официанткой.

– Бакалавр химии по специальности химия твердого тела и химия материалов, – без запинки ответила русоволосая фея, сделав серьезное лицо.

– Ох ты! – искренне изумился фантаст и уважительно покачал головой.

– Принести вам что-нибудь еще? – девушка уже снова улыбалась, превратившись в приветливую работницу общепита.

– Нет-нет, спасибо, – ответил Илья Михайлович, погружая ложку в прозрачный бульон.

Он невольно подумал, что был несправедлив к этому краю. Все известные ему московские девушки этого возраста мечтали о карьере модели или свадьбе с олигархом (вернее, о том и другом вместе), а эта юная сибирячка собирается осваивать какую-то заумную профессию, да еще и подрабатывает на железной дороге в свободное время, наверняка чтобы оплачивать обучение или помогать родителям. Размышляя над очевидным превосходством молодой поросли провинции перед столичными финтифлюшками, он незаметно добрался до дна тарелки. Лапша оказалась вполне съедобной и почти примирила писателя с окружающей действительностью.

“Вот еще бы этот проклятый стук прекратился,” – подумал Туманский, всем телом ощущая неприятные вибрации поезда.

Словно в ответ на его невысказанную просьбу, механический питон замедлил ход и, после нескольких слабых толчков, остановился. Илья Михайлович почувствовал облегчение – ненавистное постукивание прекратилось. За окном виднелись тусклые фонари на перроне очередной маленькой станции. Туманский обхватил обеими руками кружку с остывшим чаем и с удовольствием вытянул ноги под столом, наслаждаясь короткой передышкой.

По укоренившейся писательской привычке он принялся незаметно разглядывать окружающих его людей, цепким взглядом отмечая интересные или необычные детали, которые потом можно будет вставить в книгу. К двум молодым людям с пивом присоединился третий, и звяканье бутылок стало громче. Пожилая пара уже завершила свой ужин и так же энергично и целеустремленно, как до этого поглощала еду, направилась к выходу из ресторана. Полный лысоватый мужчина и мальчик – несомненно отец и сын – тоже завершали трапезу. Отец заботливо подвигал салфетку своему пухлому отпрыску, пока тот с упоением выковыривал из чайной чашки размокшие дольки лимона.