Ирина Тушева - Литературные этюды

© Ирина Ивановна Тушева, 2019

ISBN 978-5-0050-4977-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я вышел из кельи после ночной молитвы. Над монастырём простиралось безоблачное звёздное небо. Вот и Млечный путь – прекрасная небесная магистраль: то ли ангелы снуют с неба на землю и обратно, исполняя важные поручения; то ли души праведников восходят. Тишина и величественная красота мироздания возводят ум к Творцу. Ничто суетное не тревожит душу.

Я устремил взор на восток, перебирая чётки и творя Иисусову молитву: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного».

Углубившись в молитву, не заметил, сколько прошло времени, и очнулся только, когда первые утренние лучи коснулись моих век. Я открыл глаза. С востока лилось солнечное сияние. Там, где ночь хранила от рассеяния аскетичную отрешённость, золотом и янтарём расцвело великолепие земной красоты. Солнце простирало лучи к чудному покрову осенних дерев, как будто возжигало свечи для молитвы. Всякое дыхание да хвалит Господа!

Зрелище завораживало и что-то пробуждало в памяти. Что-то спрятанное очень глубоко в душе. Так и есть. Осень вновь напомнила душе о самом главном.

Она пришла осенью. Яркой, солнечной, левитановской осенью. Той, которую называют золотой. И сразу осветила всё. В её присутствии весь мир преображался. Она входила – и как будто включала невидимый свет. Всё вокруг становилось светлее и радостнее. Каждый миг обретал смысл.

Она любила осеннюю гамму красок. В одежде, в цвете волос. Ей шло. Она как будто в себе воплощала драгоценность осени. У нас не было романа. По мирским меркам, наши жизни шли параллельно, не слишком пересекаясь. Но она была. Войдя в мир моей жизни, она не оставила места для других земных привязанностей. Её можно было сравнить только с солнцем. А может быть, солнце можно было сравнить с ней.

Живя своей жизнью, я знал, что где-то она есть. И это осознание вносило покой в мою душу. По крайней мере, мы под одним небом. Иногда я спрашивал себя, помнит ли она меня. Да разве важно это? Свет, который она внесла в мою жизнь, навсегда остаётся со мной.

Однажды она ушла. Навсегда. Быть может, по тому самому Млечному пути? Ушла осенью. Не той красивой, золотой, а холодной, промозглой, когда на подступах стоит зима. Но каждый год в янтарно-золотом великолепии, знаменующем воцарение осени, для меня она возвращается вновь.

Что ж, спасибо осени: она вновь напомнила душе о самом главном. О том, что изнутри освещает жизнь.

Поезд приехал с большим опозданием, зато, как по заказу, подгадал к моменту, когда осень озадачилась недоливом прошедших дней и выдала всю квартальную норму осадков. Плаща не было. Про зонт – говорить нечего. Да и лишних рук нет – зонты держать. Яны на перроне, конечно, уже не было. Моя сестричка обладает железными принципами, и один из них – ждать не более пяти минут. У неё всё по часам, точнее – по минутам.

Что ж, придётся добираться в мегаполисе самостоятельно, имея на руках огромные баулы с гостинцами от всех родственников. Ага, вот и высотка, где она снимает комнату. Перетаскиваю через лужи от такси до лифта чемоданы, дождь отбивает по ним барабанную дробь. Они хоть и на колёсиках, но для хрупкой девушки всё равно тяжеловаты.

Звоню. Открывает пожилая женщина. Понятно: её квартирная хозяйка.

– Здрасьте! Я Аня, сестра Яны. Она про меня говорила? Женщина смотрит на меня как-то странно и немного испуганно.

#

Мы сидим на кухне. Передо мной – опустошённый пузырёк валерьянки. Тупо смотрю на потоки дождя, разбивающегося об окно. Хозяйка наливает мне крепкий, горячий чай и рассказывает, как вчера, придя домой, обнаружила мою сестру бездыханной. Остановка сердца. Кстати, за жильё за месяц не заплатила.

Медленно начинаю соображать. Сердце – это не про Яну. Скорее можно было заподозрить, что его у неё вообще нет. И здоровье – железное. Как и нервы.

– Можно, я её комнату посмотрю?

Так. Идеальный порядок. На столе – букет из жёлтых листьев… Ну, собственно, меня компьютер интересует. Запаролен. Но я знаю секретное слово. Название таинственной страны, о которой никто не знал, кроме нас, и для которой мы в детстве придумали название. Ожидаемое «Добро пожаловать».

Сестру не вернёшь, но, по крайней мере, надо всё выяснить. Удастся ли? Доползём ли, долетим ли до ответа? Пройдёмся по социальным сетям. Сплошь переписка по работе. А это кто? Мужчина – так себе, но почему он расположился на фото рядом с моей сестричкой? На фоне осенних деревьев стоят такие… Девушка она трезвомыслящая, охмурёж на неё не действует. А тут… Нет, ничего такого… Но вопросы возникают…

– Кто это?

– Не знаю. К ней никто не приходил. Ты на работе поспрашивай.

#

В фойе факультета, где работала Яна, – её фотография в траурной рамке. И рядом – ещё одна. Ой! Да это тот самый мужик, который на фото отсвечивал. И тоже в траурной рамке. Уладив вопрос с пропуском, поднимаюсь на кафедру.

Ой, горе-то какое! Все думали, они с Андрюшенькой вот-вот поженятся. Вот уж не везло ему в личной жизни… Самые пожилые сотрудницы демонстрируют сочувствие. Они Андрюшеньку ещё молодым помнят. Когда он только что пришёл после аспирантуры. Не защитившись. И вообще, жизнь как-то у него не задалась. Они, дамы кафедральные, конечно, как могли, заботу о нём проявляли. Ну и он уважительным всегда был. Как день рождение у кого, – всегда с букетом.

Женился рано. А жена только и успела дочку ему родить. Умерла. Уж так все ему сочувствовали. Но он молодец, держался. Жениться – больше не женился. Правда, жить к женщине ушёл. Ну так с горя же! Дочку? На тёщу оставил. Чтоб хоть как-то утешить пожилую женщину после смерти дочери. А с тёщей можно поговорить? – Так умерла же! Недолго после доченьки на земле задержалась. Но он молодец: до конце рядом с тёщенькой оставался. Хоть и прогоняла она его, а он всё к ней, от постели больной не отходил. Так и до самого её смертного часа. А казалось бы: жить да жить! И не старая ещё. Дом – полная чаша. Уж очень богатая семья. Нет-нет, не по расчёту он женился. Он и сам – тоже из очень богатой семьи. В войну его дедушка разбогател. Ну а дальше – денежки к деньгам…

С его родственниками поговорить? Мать умерла. Нет, не старая: лет шестьдесят было. И сестра вскоре умерла. Вот ведь какие несчастья выпали ему в жизни. И племянница хотела повеситься. Он сам рассказывал. Что из петли вынул. Пришлось опекунство над ней оформить, а её – в лечебницу.