Сергей Пономаренко - Кукольный домик

Вилен взял себе в подмогу проверенных активистов-комсомольцев, перед этим тщательно изучив их биографии – нет ли у них родственников, даже дальних, на этом хуторе или в близлежащих селах? Затем, как уже было сказано, распределил «ястребков» (всего их было восемь) по одному в каждую хату, а на себя взял руководство операцией и мобильностью передвижения. О том, насколько серьезной была эта операция и какое значение придавало ей начальство, говорил уже тот факт, что группе Вилена разрешено было стрелять по своему усмотрению. Ожидая дальнейшего развития событий, уполномоченный обосновался в хате вместе с одним из «ястребков», тайным агентом Семеном Прокопчуком.

Потянулись долгие часы ожидания. Больше всего Вилен боялся, что этой ночью ничего не произойдет, ведь это будет означать, что во время подготовки к «акции» он допустил оплошность, проворонил утечку информации, и это оставит в его личном деле позорное пятно. Если же враг будет обнаружен и окажет хотя бы малейшее сопротивление, он должен быть беспощадно уничтожен. Вилен проинструктировал «ястребков», приказав им без промедления стрелять по врагу при малейшей попытке к бегству. Свою речь уполномоченный закончил словами, которые пришли ему в голову в последнюю минуту, но показались венцом мудрости: «Мертвый враг – уже не враг, а убежавший – враг вдвойне!»

Хозяин хаты Никодим Логвиненко с женой и детьми по приказу Вилена расположились на печи, для того чтобы обеспечить «оперативный простор». Несмотря на то что была уже ночь, они вынуждены были бодрствовать. Не зная, что их ждет, хозяева тяжко вздыхали и с трудом ворочались в тесноте на печи. Хата была большая, «куркульская», с двумя комнатами, полными всякого добра. Не зря уполномоченный Калиниченко, заранее получивший информацию о каждом хуторянине, выбрал именно ее. Хозяин хаты был из зажиточной, но не раскулаченной семьи (ее члены вовремя спохватились и вступили в колхоз). Впрочем, это не спасло отца Никодима, Остапа, от лагерей, куда его отправили за давние грешки, благодаря которым тот и нажил столько добра. От всевидящего ока пролетариата не удалось спрятаться и его сынку, скрытому врагу: вот-вот должен был прийти и его черед.

Вилен, словно призрак, скользил по комнатам, рассматривая хозяйское добро и поражаясь «богатству». «Не наш это человек. Затаился волк!» – вспомнил он характеристику, данную Никодиму председателем колхоза, и историю этого куркуля.

– Дед Никодима, Игнат, был голь подзаборная, – рассказывал Сидор Пантелеевич. – В пятом году [2] Расстрел мирной демонстрации в Петрограде вызвал волнения по всей империи, перешедшие в вооруженные столкновения, продолжавшиеся на протяжении 1905–1907 гг. ( Примеч. авт. ) вместе с другими селянами он ограбил и сжег панское имение, стоявшее на месте хутора. Вывез оттуда много добра и сразу же вместе с семьей неизвестно куда подался. Его дружков военно-полевой суд приговорил к повешению, а Игнату, главному зачинщику, удалось избежать виселицы. Где они пропадали, что с ними было – до сих пор неизвестно. В десятом году, во время столыпинской земельной реформы, здесь основали хутор, раздали крестьянам земельные наделы – у сожженных панов не оказалось наследников… Младший сын Игната, Остап, появился в наших краях при НЭПе. О родителях и старшем брате он ничего не рассказывал, кроме того, что те померли. В подробности не вдавался, небось врал, паскуда. Остап сразу же обзавелся землицей и построил эти хоромы… Ну, хоромы не хоромы, а его хата больше всех на хуторе, да и в ближних селах такой не сыскать. Когда Остап отправился в лагеря, хозяином там стал Никодим. – И председатель с сожалением добавил: – Правление колхоза бы в этой хате поместить, да слишком уж далеко этот хутор от других сел.

Неожиданно кто-то громко чихнул. Уполномоченный попятился от неожиданности и в темноте столкнул на пол что-то громоздкое, с громким стуком упавшее на пол.

– Кто это? – крикнул Вилен, выхватив наган.

– Это я, – подал голос Никодим, хозяин хаты, с печи. – Курить не разрешаете, так я табачку нюхнул.

– Я тебе нюхну! – рассвирепел Вилен и, осветив упавший предмет, приказал: – Поди сюда!

– Кому это вы – мне? – скорее удивился, чем испугался Никодим.

– Нет, святому, что на стене висит! – зло ответил Вилен.

Хозяин хаты нехотя слез с печи и подошел к нему.

– Что это?! – Вилен направил фонарь на упавший предмет, но так, чтобы свет не был виден в окошко, хоть оно было завешено цветастой занавеской.

– Кукольный домик. Забава для детей.

Лежащий на полу предмет оказался миниатюрным дворцом. Внутри были куклы, изображающие людей из прошедшего, царского времени. В сельской хате эта игрушка казалась неуместной.

– Откуда это у тебя?! – въедливо поинтересовался Вилен.

– От покойного родителя досталось. А где он взял этот домик, мне неведомо.

– Ступай на место!

Вилен подумал, что эта игрушка ему поможет. С недавних пор он ухаживал за Фросей. Она работала на вагоноремонтном заводе и жила в общежитии вместе с малолетним сыном. Фрося старалась выглядеть как простая работница, но было в ней что-то такое, что его волновало…

Эта женщина приглянулась Вилену. Она напоминала ему белокожую, сытую профессорскую дочку, в которую он, сын дворника, когда-то был влюблен. И хотя давно уже наступило новое время, а ее отец, старорежимный профессор, наверняка был скрытой контрой, девушка не ответила на его ухаживания. Даже когда у Вилена появились синие петлицы, он получил от ворот поворот, несмотря на серьезные намерения. Вскоре профессорская дочка вышла замуж за командира-пограничника и укатила вместе с ним… Как и в ней, во Фросе тоже чувствовалась порода.

Вилен решил разгадать тайну, которую, по его мнению, скрывала Фрося, а затем уже решить – сообщить куда следует или продолжать за ней ухаживать. В любом случае спать с ней не возбранялось, даже если при этом он будет думать не об удовольствии, а о том, как расколоть скрытого врага. Вилен уже пытался так и эдак подойти к Фросе, завоевать ее доверие, но она держалась настороженно. А вот если он подарит этот сказочный дворец ее малютке, это, без сомнения, растопит сердце любящей матери и она станет более покладистой.

«Выполню задание и заберу домик с собой», – сказал себе Вилен. За их группой пришлют грузовик, и ему не придется тащить громоздкую игрушку в руках. О том, что Никодим может ему воспрепятствовать, Вилен даже не подумал, ведь он принадлежал к могущественной организации, которая вызывает ужас и панику у противников социалистического строя. (В том, что Никодим и его семья – скрытые враги, у уполномоченного не было никаких сомнений.)

Вилен глянул на часы. Время перевалило за полночь и приближалось к часу ночи. Кругом стояла глубокая, тревожная тишина, даже собаки не побрехивали, как это обычно бывает в селах. Внезапно Вилен почувствовал приближение чего-то неведомого и опасного. Он ощутил необъяснимый страх, который по непонятной причине охватывал его все больше. «Я что-то упустил при подготовке к акции? Противник уже здесь и, невидимый, целится из темноты?»