Вадим Долгий (Сухачевский) - Исчезновения

Собственно, осколков было только два и совсем небольших: один вонзился на каких-нибудь пару миллиметров левее глаза, а другой застрял под нижней губой.

Экран монитора погас, зато корпус его дымился и вонял паленым хлорвинилом. Еремеев вытащил из кожи осколки, рукой вытер кровь и тупо воззрился на дымящийся монитор. Затем он перевел взгляд на окно, и вот тут-то его наконец-таки хлестнуло ужасом: в оконном стекле образовалось небольшое круглое отверстие, какое может быть лишь от пули.

Боже, да ведь в него стреляли! Но промахнулись и попали в монитор!..

За то время, пока до него это доходило, его запросто могли пристрелить еще раз десять. Однако же выстрелов больше не было. Тем не менее он все-таки запоздало упал на пол, подполз к окну и задернул плотные шторы. Лишь после этого решился встать. И понял, что за это время успел расплескать главное из того, что прочел на экране.

…расположенную по адресу…

А вот улица-то, улица… Что-то техническое в названии…

Коленваловская?.. Дизельномоторная?..

Нет, похоже – но не то!..

Газгольдерная?.. Нет, Газгольдерную он знал – там когда-то располагалась контора знаменитой «МММ», несколько лет назад облегчившая его карман на последние тогда сто долларов.

Шарикоподшипниковская?.. Нет, Шарикоподшипниковскую тоже знал… Интересно, кто дает подобные имена московским улицам?..

Цифра с номером дома в памяти отпечаталась. Он почти не сомневался, что это был № 7. А улица…

Двигателесмазочная? Шурупоотверточная? Близко – да не то! Как же она называлась-то, черт бы ее с таким названием побрал?!..

– …Во всяком случае, друг Еремеев, даже при твоей профессиональной недисциплинированности мыслей ты должен понять, что первый шаг в любом исследовании, в силу известного принципа Окама, есть попытка свести непонятное к обыденному, и только в том случае, коли этот шаг не приводит ни к каким результатам…

Хотя шторы были теперь задернуты, Еремеев, переполненный запоздалым страхом, подобрался к журнальному столику на четвереньках, и лишь после того, как сделал пару глотков коньяка, дребезжание Гониного голоса в ушах опять заглохло. «Свести к обыденному… – подумал он. – Вот интересно, когда в тебя стреляют – считать это или не считать обыденным?»

В том, что стреляли, не могло быть сомнений. Вон и дырочка в полу – наверняка там и пулю можно найти, если как следует поковыряться.

Но – улица… Какая же, растуды ее, улица?.. Шайбопрокладочная?.. Шиферозаменительная?.. Щелокосмазочная?..

Почти что так…

Он так тужился вспомнить ее название, что эти попытки даже притушили память о выстреле в его собственную башку…

Щавелекислотная?.. Шлакоблочная?.. Чугунноголовая?..

Расползавшийся от монитора по всей комнате хлорвиниловый чад не давал сосредоточиться. «Сам ты чугунноголовый! – в сердцах обругал себя Еремеев. – Тушить же надо – эдак и до пожара недалеко!»

Он устремился на кухню, набрал большой кувшин воды и когда, вернувшись, хотел уже было выплеснуть его на монитор, вдруг услышал сзади голос:

– Бог мой, осторожно, Дмитрий Вадимович, что вы делаете?! Надо же сперва от сети отключить!

Вздрогнув, он обернулся.

Позади стоял сыщик из того самого агентства «Виктория» с весьма запоминающейся фамилий Небрат.

– Да, да! – спохватился Еремеев.

Он выдернул вилку из розетки и лишь затем стал поливать водой монитор. От этого запах сделался еще более едким, но опасность пожара явно была ликвидирована. Лишь затем он снова обернулся и спросил с удивлением:

– Как вы, собственно говоря, вошли?

– Вы отчего-то забыли запереть дверь, – невозмутимо ответил Небрат, – что, смею сказать, с вашей стороны весьма, как мне кажется, опрометчиво. Боюсь, вы даже себе не представляете, какие вещи иногда творятся в нынешней Москве.

Безусловно, Небрат был прав. Да как она, дверь, и могла быть заперта, если даже самого факта расставания с Гоней он, Еремеев, не помнил начисто. Стало быть, свалился на диване, покуда тот о чем-то своем, занудливом дребезжал, а затем Гоня сам как-то уковылял, разумеется не позаботившись защелкнуть замок. Если бы нынешний стрелок об этом знал, то ему, поди, и винтовка бы не понадобилась.

Между тем Небрат спросил:

– А что собственно произошло?

Еремеев ответил почему-то смущенно:

– Да тут несколько минут назад в меня стреляли, а попали вот в монитор.

– Но у вас кровь на лице.

– Пустяки, – сказал Еремеев. – Осколки.

– Ясно, – кивнул Небрат, словно разговор шел о чем-то рутинно обыденном. Затем он отдернул штору и стал внимательно вглядываться в противоположный дом.

– Осторожно, – предупредил его Еремеев. – Вдруг он, который стрелял, все еще там? – на что Небрат чуть заметно усмехнулся:

– Ага, как же! Сидит и дожидается, покуда вы милицию вызовете… – И добавил: – Все понятно: стреляли с крыши – судя по всему, вон из-за той крайней трубы. – Он оценил направление отрезка между двумя отверстиями, в оконном стекле и в полу, после чего заключил: – Да, трасса пули вполне четко прослеживается… Однако, прошу прощения, с чего это вы взяли, что мишенью были именно вы?

Вопрос удивил Еремеева.

– А как бы вы рассудили, – спросил он, – если учесть, что, кроме меня, в комнате никого не было?

– Дело в том, – пояснил детектив, – что с такого расстояния промахнуться из винтовки с оптическим прицелом (а я не сомневаюсь, что именно такую и имел при себе злоумышленник), уверяю вас, практически невозможно. Ну-ка, попытайтесь сколь возможно в точности воспроизвести, как вы сидели в тот миг, когда пуля влетела в окно.

Еремеев уселся в кресло, долго ерзал, подбирая верную позу, наконец сказал:

– Кажется, вот так примерно… Да, именно так!

– Quod erat demonstrandum!1 – проявил неожиданную образованность Небрат. – Вот и получается, что вы сидели почти в метре от пролетавшей пули. Даже самый неопытный стрелок при наличии оптического прицела не допустил бы столь досадного промаха, а тут действовал, я совершенно не сомневаюсь, профессионал… Впрочем, это мы сейчас проверим – подобное дело не терпит скоропалительных выводов.

Он достал из кармана мобильный телефон, зачем-то удалился с ним на кухню, с минуту вел там какие-то переговоры, потом, вернувшись, сказал:

– Пока наши ребята – они сейчас получили от меня задание – кое-что устанавливают, я бы хотел задать вам некоторые вопросы, касающиеся вашей пропавшей жены… Если вы, конечно, в данном состоянии способны на них на них отвечать. – Поди пойми, что он имел в виду под «данным состоянием» – то ли последствия вчерашних посиделок с Гоней, о которых свидетельствовал запах перегара, тяжело висевший в воздухе, то ли пережитый Еремеевым после этого выстрела стресс.