Джон Хост - 8 миллиметров у виска

Не смотря на усталый вид, она вежливо согласилась, как подобает порядочной сотруднице:

– Конечно.

Локк протянул ей конверт со словами:

– Положи это в сейф.

– Хорошо, Мистер Локк.

Бен передал конверт в раскрытые ладони Габриэллы, после чего со спокойной душой и энергичной походкой двинулся прямо по коридору.

Габриэлла вошла в кабинет. Неторопливо двигаясь к сейфу, по пути она поверхностно рассмотрела оболочку конверта. Где-то внутри под просвечивающим бумажным покрытием она прочитала: «ИТАЛЬЯНЦЫ».

Она понимала, что только одни итальянцы во всём городе могут быть адресатами для такой посылки. Значит это порочные деньги, рождённые преступным трудом, если такой род занятий можно назвать «трудом». На них грязь, кровь, а быть может, за них кого-то убили. Возможно, что даже и ни одного. Габриэлла не могла понять, каким образом её шеф – законопослушный и порядочный предприниматель – мог быть связан с местной организованной преступностью. Впрочем, это и не играло существенной роли. Главным являлось то, что эти деньги были грязными, а значит тот, кому они предназначались, не имеет никакого права на то, чтобы обладать ими. Она посчитала, что было бы вполне оправданным направить эти деньги на благие цели. Габриэлла не стала бы об этом думать ни за что, если бы не…

Сколько дней я протяну, когда меня закажут? – подумала Габриэлла. – На эти деньги можно вытащить человека с того света. У неё же двое детей. Деньги нужны позарез. А что эти подонки? Убивают и грабят. Значит награбят ещё. Они всё равно этого не заслужили. Кто-то расплатился кровью за эти деньги.

Резкими движениями Габриэлла разорвала конверт и вытащила содержимое. В течении шести минут она пересчитывала сумму. Она остановилась, когда сосчитала сто семьдесят тысяч. Её зрачки закатились от того, что на тот момент она пересчитала лишь чуть больше половины той стопки купюр, которая была в конверте.

Да на эту сумму можно двадцать сердец пересадить. Хватит ещё, чтобы свалить с город, потом дёрнуть в Канаду или Мексику, а оттуда в Европу. Главное вовремя слинять.

Габриэллу не отпускали мысли о том, как долго будут её терзать угрызения совести, если сестра Моны погибнет, а она будет до конца своих дней думать о том, что могла бы всё изменить, что решение проблемы лежало у неё в руках. Её голову переполнял беспорядочный поток мыслей. Она думала о том, каким же порой бывает трудный выбор и какой невыносимой может стать жизнь, если выбор окажется неправильным. А ещё она подумала о том, почему именно ей пришлось оказаться среди всех этих обстоятельств; почему в тот день в отделе не задержался кто-то другой; или почему тот, кто приносил бумагу в последний раз, не мог принести её побольше; и почему она вообще согласилась помочь доделать чужую работу после конца трудового дня, чтобы коллега пораньше ушла домой. ПОЧЕМУ?

Она была уверена в том, что никто среди коллег не пострадает, так как при обнаружении исчезновения денег шеф будет спрашивать с неё, так как больше никто не знал об этом конверте. В городе у Габриэллы не было ни родных, ни близких друзей. Она понимала, что рискует лишь собственной шкурой. По крайней мере, так она думала.

Гнетущие мысли отказывались давать место сну в голове Моны. Почти час она просиживала на подоконнике кухни своей квартиры, расположенной на шестом этаже. Из окна открывался вид на одну из центральных улиц одного из самых безнравственных и порочных районов города. Её глаза смотрели на улицу и видели лишь тот душевный мрак, который могли передать эти виды. Она не замечала ничего из того, что происходило по ту сторону окна. Через дорогу перед входом в бар кому-то прострелили голову. Чуть левее какой-то тип никак не желал оставлять в покое девушку, которая судя по одежде как раз и занималась тем, чтобы её не оставляли в покое мужики. На ближнем тротуаре кого-то грабили, а спустя считанные секунды ограбление переросло в убийство. Труп оставили лежать на тротуаре, пока его кто-нибудь не заметит утром, как это бывает обычно.

Раздался звонок. Мона, облачённая в домашний халат, неторопливо приближалась к двери. Она не спрашивала «Кто там?» и не заглянула в дверной глазок. Она сразу распахнула дверь и только потом узнала, кто захотел её видеть в столь поздний час. На пороге стоял ангел, услышавший её молитвы. Этот ангел имел в распоряжении не так много времени, пока кое-кто не решил зарядить ствол холодным свинцом. Поэтому Габриэлла быстро вошла внутрь и попросила Мону отправиться в укромное местечко. Ангел глубоко дышал и, видимо, куда-то очень торопился. А ещё у этого ангела были глаза, которые чего-то боялись.

Они вошли в ванную комнату, где было лишь одно маленькое окошко под самым потолком. Они могли спокойно разговаривать при свете.

Габриэлла вырвала из сумки конверт и не раздумывая, не считая купюры, протянула к Моне половину денежной стопки.

– Держи – обеспокоенно с глубоким выдохом сказала Габриэлла.

Мона, сцепив перед собой руки, обеспокоенно пялилась на коллегу с кучей деньжат, которые её пугали. Она не знала, что думать. Откуда это? Что она сделала такого, что через каких-то два часа после того, как состоялся их последний разговор, Габриэлла пришла к ней с необходимой суммой, и даже больше?

– Ну же – добавила Габриэлла, дёрнув руку с купюрами в сторону Моны, слегка прикоснувшись к её халату.

Для Моны это выглядело, как денежная бомба, финансовая граната, которая способна взорвать кучу проблем, избавить от тех барьеров, которые надоели больше всего. И эта денежная бомба прилипла к ней вплотную. Мона ощутила это прикосновение, от которого по всему телу пронеслось какое-то смешанное чувство. Это было ни то удивление, ни то тревога, или любопытство, а быть может… надежда. В любом случае, чтобы это ни было, Мона находилась в одном шаге от того, чтобы это смутное чувство сменилось на глубокую благодарность. Оставался только один шаг. Стоит ли его делать, когда не знаешь, какой будет цена за такую услугу, и будет ли она?

Придётся ли чем-либо расплачиваться или же это подарок? – думала Мона.

Она продолжала стоять, словно её охватил паралич до самых кончиков пальцев. Тогда Габриэлла ухватилась за её кисть и прижала к ладони стопку купюр. Мона трепетно прислонила вторую ладонь, чтобы ни одна купюра случайно не упала. Она посмотрела на лицо Габриэллы и произнесла, заикаясь:

– Откуда?

Через какие-то доли секунды Мона решила резко поправить себя:

– То есть, это не моё дел… я хотела сказать… спасибо. Я всё…

Немного всмотревшись в стопку бумажек, Мона снова посмотрела на Габриэллу.

– Но… мне кажется, здесь немного больше, чем…