Акс Мэтт - Семь дней будущего

Пока те, кто оставался в поверженных меховых палатках, пьяно кувыркались и силились выбраться из них, два обомлевших от происходящего пастуха уже пришли в себя и начали подниматься на ноги. Почти синхронно отряхиваясь и поправляя одежду, они встали и посмотрели в сторону предполагаемого эпицентра взрыва. Но там теперь ничего не было: ни пожара, ни зарева, ни чего бы то ни было ещё, подтверждающего реальность произошедшей катастрофы. Они переглянулись и обвели разоренное стойбище ошарашенным взглядом. И в этот миг, прямо из того места, куда они несколько секунд назад так неотрывно смотрели, в небо, под прямым углом полыхнул широкий зеленоватый луч света. Челюсти обомлевших оленеводов отвалились ещё ниже, когда навстречу поднимавшемуся постепенно ввысь свету, оттуда, из поднебесья упал ещё один луч. На высоте облаков они соединились, и столб искрящегося прекрасного сияния заиграл всеми цветами радуги в неровном тускловатом зареве надгоризонтного солнца.

– Салиндер, друг, это что, а? – только и смог выдавить из себя сразу протрезвевший именинник, всё ещё неотрывно пялясь в момент округлившимися глазами на слегка пульсирующий столб света, уходящий высоко в темнеющее небо. Но напарник словно потерял дар речи и стоял возле него, как вкопанный, всё ещё сжимая в руке так и не надетую впопыхах широкую старую малицу 6 6 Малица – ненецкая национальная одежда. , полинявшую и почти лишённую меха.

– Я слыхал, у китайцев, далеко на юге есть такие штуки – фейерверки. Сначала, как молотком по голове – бах! А потом от них небо расцветает огнями. Они по большим праздникам это устраивают. – Сэротэтто нервно сглотнул, не отводя взгляда от невероятного зрелища.

Прошло ещё не меньше минуты пока тот, к кому обращались, смог наконец выдавить из пересохшей гортани еле слышные сипы:

– Да. Есть такое… У нас ведь теперь тоже большой праздник, да? – и, продолжая смотреть на небо, многозначительно покачал головой:

– Ты думаешь, это тебе твои геологи да нефтяники устроили? Сомневаюсь я, однако… – Он повернулся и посмотрел на копошащихся в обломках и обрывках чумов людей. Слышались гортанные крики, крепкая брань, но о помощи никто не просил. «Слава Богу, все живы!» – подумал Салиндер.

И тут луч стал укорачиваться, затухать и опадать вниз, как будто уходя под землю.

– Смотри, Путрук, куда эта штука пропадает? Это вроде не так далеко? – он посмотрел на напарника и махнул в сторону затухающего зарева. – Может, съездим – посмотрим, а? – любопытство и невыветрившийся алкоголь брали своё.

– А на чём ты собрался ехать-то? Меня что ли в нарты запрягать будешь? Собаки и те разбежались, – слегка растягивая слова, недовольно ответил Салиндер, разводя руками по сторонам и устало икнув при этом.

Но возбуждённый возможностью повидать что-то новое, вносившее хоть какое-то разнообразие в размеренно-нудную жизнь посреди тундры, друг был непреклонен. Он схватил валявшееся под ногами новенькое, только что подаренное ему соплеменниками ружье, подобрал патронташ и бегом кинулся в сторону всё ещё яркого, но затухающего сияния. Со вздохом недовольства его приятель выругался, припомня почему-то в первую очередь якобы сломавшую антенну старую важенку, натянул на себя малицу и опрометью бросился за исчезающим в неясной мгле товарищем.

Быстро бежать не получилось, и поэтому к месту, где по прикидкам было «это всё», добрались уже под радостные лучи восходящего солнца, которые, заодно, окончательно затмили потухающее загадочное сияние. Но Игней Сэротэтто был не только оленевод. Он был настоящий ханена, охотник. И безошибочно мог держаться выбранного направления что днём, что ночью, без всякого компаса одному ему известным способом. За несколько сот метров до места товарищам стали попадаться на пути огромные, точно вырванные из вечной мерзлоты, куски грунта, представляющие из себя слоёный пирог чахлой растительности, тонкой почвы и многовекового льда под ними. Такие куски высотой по три-пять метров валялись там и тут непривычно огромными скалами, выросшими в одночасье в гладкой, как стол, тундре, и начинали своим зловещим видом наводить сомнения у двух отважных, но крайне суеверных ненцев: правильным ли было решение бежать сюда. Наконец впереди стал виден высокий бруствер из мешанины льда, грязи и развороченной растительной массы. Он имел неясные края и терялся в тумане. Кругом были огромные лужи талой воды, быстро стекающей с вывороченных глыб, поэтому лёгкие летние сапоги из шкур в конце концов промокли и теперь хлюпали на ходу, отнюдь не доставляя удовольствия.

– Э-эйх! Зачем я тебя послушал? Тангад мама дала специально к тебе на праздник. Все испортил. В чём теперь жениться буду, а? Эх…! – зло зудел позади Салиндер. Однако не бросал товарища и шёл дальше. Хотя, будь его воля, – убежал бы отсюда что есть мочи. Всех бы оленей обогнал! Не иначе всё это проделки злых духов.

Игней же, наоборот, шёл молча, сосредоточенно сохраняя дыхание и желая добраться до разгадки, сохранив силы. На них пахнуло жарким воздухом, и грудь спёрло от перегретого пара, клубящегося вокруг. Хотя от ледяных глыб, разбросанных кругом по тундре наоборот, несло лютой стужей.

– Всё, друг! Дальше иди один, я туда не пойду, хоть режь – не пойду! – скрежетал зубами Петрако, однако же, продолжал продвигаться, одновременно прячась за спину более смелого напарника.

А тот уже вскарабкивался по глинистой раскисшей насыпи, цепляясь за выступы камней и ледяные края. Праздничные бокари на ногах давно уже превратились в раскисшие куски кожи, облепленные грязью, и теперь скользили в топкой жиже. Лёгким отчаянно не хватало воздуха, но любопытные люди всё шли и шли, упорно взбираясь всё выше и выше. Наконец, встав на самой вершине бруствера, оба чуть не шагнули по инерции дальше, но тут же остановились и едва не заорали от ужаса внезапно открывшейся перед ними картины.

Они стояли на самом краю гигантской ямы, противоположные края которой смутно мелькали в разрывах восходящего перегретого пара на расстоянии больше сотни метров от них. Лёгкий утренний ветерок колыхнул и тут же сдул на минуту туман. Потрясённые люди смотрели и не могли поверить своим глазам. Вниз, на сколько хватало возможности видеть, уходила ровная отвесная стена гигантского шурфа, края которого были чётко срезаны, словно умелой рукой искусного резчика по кости. Шипенье вырывающегося через трещины в ледяных стенках пара и гул осыпающегося грунта создавали совершенно сюрреалистический, невероятный для тундры набор звуков, густой волной катившихся из огромной трубы наверх. А сверху вниз лились непрерывно потоки грязной воды, увлекая с собой огромные комья грязи и льда прямо в бездну, заглянуть в которую друзья так и не решились. Почувствовав, что зыбкая почва под ногами стала потихоньку оседать, они отшатнулись и подались назад, не в силах, впрочем, оторвать взглядов от великолепного потрясающего зрелища гигантского кратера.