Анастасия Дока - Блуждая в тумане

В детективном агентстве, которое она назвала в свою же честь, телефон разрывался от предложений. Репортеры звонили, желая взять интервью, граждане взывали к правосудию и сетовали на полицию. Друзья криминалисты просили помощи в распутывании своих старых дел, а еще провода обрывали ее родители, возмущенные тем, что домашний телефон всегда молчит. Сплошное веселье. А началось все это после того, как кто-то сообщил в один крупный журнал, что она обладает « фантастической интуицией и высоким интеллектом и все при том, что она женщина ». И это вряд ли было комплиментом. Никакой шумихи и не было бы, если сказанное не являлось чистой правдой. Вот телефон и разрывался, а она всем хотела помочь.

Александра как Мать Тереза пыталась отвечать на звонок каждого – только родителей игнорировала. Они только и делали, что каждый раз заводили одну и ту же песнь: «Ты не должна такими вещами заниматься, ты должна уволиться, брось это дело, вернись в психологию, твоя работа слишком опасна». И так постоянно. Объяснять им свою любовь к головоломкам было бесполезно. Они и в детстве-то смеялись над ее играми в Шерлока Холмса, хотя она и находила потерянные ключи и носки. И пусть Александра уже давно переступила через порог подросткового возраста, уважения это ей не прибавило.

Темнота нисколько не смущала. Иногда работать приходилось и не в таких условиях. Самым страшным местом, где ей доводилось бывать, была, безусловно, котельная. Необъяснимый страх сгореть заживо – вот чего она по-настоящему боялась.

Нащупав крючок слева от входной двери, она повесила сумку. Затем так же наощупь нашла прямоугольную дверцу шкафа, потянулась к ручке: шкаф открылся, обнажая две полки с обувью и вешалки с разнообразной верхней одеждой. Александра сняла пальто, повесила его на ближайшую из вешалок, затем поставила кожаные сапоги на самую нижнюю полку и задержалась в проходе, представляя какой растрепанной выглядит. После такого ветра не помешало бы и причесаться, но прежде, чем ступать на холодный кафель и приводить свою внешность в порядок, следовало надеть носки и поставить чайник. Со второй задачей она справилась без труда, и пузатому красному жителю оставалось только дожидаться своего звездного часа, чтобы возвестить о готовности пронзительным свистом.

А вот с носками возникли трудности. Об этом никто не знал, но детектив ненавидела обыкновенные тапки и испытывала страсть к носкам.

Она бросила сумку вместе с расческой на диван и выдвинула отсек, где хранилось постельное белье. Между стопкой отглаженных белоснежных простыней и ватным одеялом лежал большой белый пакет с приклеенной посередине бумажкой. На ней красовались буквы «СЗ».

Александра с нежностью вынула его из ящика и затем высыпала все содержимое на диван: пестрая горка вязаных носков различных оттенков зеленого заставила ее сердце биться чаще.

В ее небольшой квартире было множество мест, где хранились такие пакеты. В нижнем ящичке в ванной прятались носки «ЖО». Заглавные буквы означали принадлежность к цветовой гамме и подсказывали, что в пакете хранятся желтые, оранжевые, оранжево-желтые и всевозможные узоры из этих двух цветов. На кухне внутри угловой скамьи лежал пакет «ФС»: в нем были носки фиолетовых и сиреневых оттенков. В гостиной в тумбочке под телевизором хранился пакет «КР» с красно-розовыми носками, а в пуфике вместе с фурнитурой прятались коричнево-бежевые «КБ».

Пурпурные, голубые, малиновые, кирпичные, бирюзовые, серые, абрикосовые, карамельные. В этом царстве носков можно было найти практически все оттенки и делились они не только по цветам, но и по временам года. Шерстяные вязаные и с пухом относились к холодным сезонам, кружевные и хлопковые – к теплым.

А вообще, надо сказать, цвет играл в жизни Александры одну из главных ролей: он поднимал настроение, вдохновлял, успокаивал, помогал сосредоточиться, согревал и даже мог напугать. Ее эмоциональное состояние полностью отражалось на цветовых предпочтениях, и сейчас она выбирала между изумрудными носками и носками на два тона темнее, не в силах дать точную характеристику своему настроению. Она была раздражена, но на пятьдесят процентов или на семьдесят? Инга провалила задание и, похоже, так ничему и не научилась. Александра решила, что ей ближе второй вариант. Все-таки Инга была не просто малообразованной девчонкой, но еще и ленивой. И надела те носки, что были темнее.

На кухне засвистел чайник, и одновременно с ним зазвонил мобильный. На экране высветилось имя, которое вызывало лишь отрицательные эмоции – Конюхов Владимир Вениаминович, руководитель следственного отдела. Он лично год назад отчитал ее за то, что она указала на его ошибку перед подчиненными, а на утро после инцидента предложил сменить место работы, что она и сделала. И разговор с ним не мог быть приятным. Заранее готовясь выслушивать его вечно недовольный голос, она ответила на звонок.

– Селиверстова.

– Жалоба на тебя.

Последнее слово он будто выплюнул, и Александра машинально провела рукой по лицу, словно пытаясь смыть влажный след. Конюхов продолжал:

– Понимаешь ли ты речь о ком?!

Эти его речевые инверсии никогда Александру не забавляли, а в конкретной ситуации и вовсе вызывали лишь отвращение. Он обращался с ней не просто, как с женщиной, чье место на кухне. Он говорил с ней, как с очень недалекой женщиной.

– Фасулидзе не просто стажер – сама знаешь ее папа кто. И если она пожалуется ему, то жизнь веселая ожидает не только тебя, Селиверстова, но и меня.

– Кем бы ни были Фасулидзе, знания никто не отменял, – парировала детектив, – а этой девочке даже лень включить наблюдательность.

– Селиверстова, не шути. Задача твоя ей помочь.

– Я ей подсказывала. Дважды.

– Значит надо было трижды, – повысил голос Конюхов.

– Она не обратила внимание на самое элементарное, – выдохнула Александра.

– И на что же это?

– На мой знак.

– И ты указывала на что?

– Ни на что.

Повисла пауза. Она слышала, как собеседник закурил сигарету. Детектив знала, что это значит и улыбнулась.

– Селиверстова, меня не беси.

– И не пытаюсь, – Александра жалела, что Конюхов не видит ее улыбки. Такие мерзкие люди, как он, вызывали в ней приступы жалости и отвращения.

– Что к черту это значит?

Конюхов начинал терять терпение. Она это чувствовала по сбившемуся дыханию и даже представила как он тушит сигарету, не успев поднести ко рту.

– Селиверстова, что за цирк устроила ты?

– Выясняла степень ее внимательности, – спокойно ответила детектив, – а заодно и уверенности в собственных словах.

Он тяжело выдохнул:

– Не понимаю тебя я, Селиверстова.