Дальний - 9-й день недели

Ян Григорьевич сменил положение тела в роскошном кресле и покрутил запонку от Atelier Yozu. Для решения возникшей проблемы требуется решение. И оно имеется. К сожалению, нет абсолютной уверенности в том, что оно единственно верное. Но, тем не менее, попробовать стоит. Вся его насыщенная событиями жизнь состоит из решений задач и поиска ответов на вопросы. Напротив мерседеса припарковался серебристый «Солярис». Водитель, мужчина в ярко-жёлтой футболке и белой бейсболке, некоторое время сидел неподвижно. Затем повернулся в сторону Яна Григорьевича. Тот опустил тонированное стекло и мужчины несколько секунд молча смотрели друг на друга. Наконец, Ян Григорьевич едва заметно кивнул мужчине и приказал водителю трогаться.

– Валентина Кузьминична, я хотел бы побольше узнать о нашем визитёре. – Колганов намеревался пройти в кабинет, однако, к вящему удивлению, ответ на свой вопрос услышал сразу.

– Лазаревский Ян Григорьевич, семьдесят три года. – Женщина сначала чеканила каждое слово, затем продолжила быстрее. – Из них тридцать три состоял на дипломатической службе в Министерстве иностранных дел. Имеет два высших образования – юридическое и экономическое. Причём по последнему защитил докторскую диссертацию. Свободно разговаривает на английском, немецком, греческом и иврите. Вдовец. Супруга, Лазаревская Елена Марковна, много лет назад в результате несчастного случая утонула. Имеет дочь, Маржану. Однако та меньше месяца назад пропала при таинственных обстоятельствах. Поиски продолжаются. Но, к сожалению, пока не удалось обнаружить никаких зацепок. В настоящее время Ян Григорьевич возглавляет предвыборный штаб самовыдвиженца, кандидата в президенты Иванова Владимира Владимировича, и фактически, является его правой рукой. Возможно, неспроста: они знакомы больше двадцати лет. Также возглавляет общественную организацию…

Колганов, поняв, что более интересного не услышит и изнывая от головной боли, поднял вверх руки. Строчившая секретарь мгновенно всё поняла и умолкла.

– Я в кабинет. – Он икнул. – Подержу на локтях стол.

– Егор Анатольевич, сегодня редколлегия. – Валентина Кузьминична сдвинула густые брови. Ежедневник лежит перед ней закрытым, однако она обладает прекрасной памятью.

– Ах, да. Совсем забыл. – Настроение упало ещё больше. На редколлегии обсуждается план номера и закрепляются направления за творческими отделами. Но половина руководителей отделов благополучно уволились; оставшаяся наполовину состоит из новых сотрудников, с которыми ещё предстоит найти общий язык, и оставшейся части, половину которой составляют журналисты, позитивно воспринявшие изменения, и, наконец, оставшиеся, пока работающие, но лишь для галочки, через «не хочу». Это самая проблемная часть, фактически саботажники. Именно они съедают большую часть энергии нового главреда. Радует лишь то, что рано или поздно латентные оппозиционеры покинут стены редакции. Сами или с помощью волшебного пинка Колганова.

Понятное дело, подержать на локтях стол не пришлось. Почта разрывается от сотен непрочитанный писем: откликов читателей, сообщений от рекламодателей и макетов статей корреспондентов. Да и план номера существует лишь виртуально, в голове. Надобно его материализовать в цифровой форме. Выделить главные темы и назначить исполнителей, распределить материалы по полосам.

При Бергере формирование тематических планов являлось исключительно его прерогативой. К чужому мнению тот никогда не прислушивался. Впрочем, изредка интересовался у Колганова, но всегда делал по-своему. После смерти шефа Колганов стал руководствоваться иными принципами: творческое планирование начало осуществляться при участии всех пишущих сотрудников редакции, корреспондентов и обозревателей. По итогам заседаний редколлегии, а при необходимости и чаще, на летучках и планёрках, все предложения сводились в общередакционные планы, корректируемые и утверждаемые Колгановым.

Претерпел изменения и процесс прохождения материала. Если раньше статья на редактирование передавался автором руководителю отдела, и далее – выпускающему редактору (Бергер крайне не любил лично ковыряться в текстах, да и негоже заниматься этим главреду), то сейчас зачастую редактирование с литературной точки зрения, исправление смысловых ошибок и анализ соответствия содержания текста принятой концепции издания приходится делать самому Колганову. И, несмотря на то, что он не заменял собой отдел вёрстки, бесконечно радовался тому, что давно научился работать с настольными издательскими системами.

Молодой человек несколько минут смотрел на экран невидящим взглядом. Надо работать, он это прекрасно понимает. Ведь время неумолимо уходит. Но настроение уже ни к чёрту. Интересно, если я вдруг, как по мановению волшебной палочки, исчезну, как долго будет функционировать редакция? Или, что точнее, как недолго… Он обхватил голову руками и застонал.

Решение пришло быстро. Кардинальное. Вместе с тем простое и эффективное.

Увидев вышедшего из кабинета шефа с необычайно просветлевшим лицом, Валентина Кузьминична удивлённо вскинула брови.

– Чуток проветрюсь и вернусь. – Бросил Колганов на ходу, затем замедлился. – Короче, я бухать.

И, чувствуя спиной буравящий недоумённый взгляд, поспешил скрыться. Решив не дожидаться лифта, спустился по лестнице и вышел на улицу. Возникло и не покидало странное, непонятное ощущение. Вроде ничего необычного, банальная картина… По пути встретился человек, и они обменялись взглядами. Среднестатистический разносчик воды, крепкий загорелый мужчина лет пятидесяти. Белая кепка, жёлтая футболка и красные шорты. На плече стандартная 19-литровая бутыль для кулера. Что странного-то? Разве что мужчина не захотел подниматься на лифте, а выбрал, не взирая на ношу, лестницу. Хм…

Колганов сел в машину и задумался. Если ехать пить, то на обратной дороге машину придётся бросить. Или заказать в такси сервис «трезвый водитель». Если останутся деньги. Пить или не пить… Ну, и в такое время бары не работают. Только кафе… Ну и ладно.

Он поднял глаза на окна редакции и разглядел смутный женский силуэт. Подглядываешь, старая перечница! С трудом поборол желание показать средний палец и завёл двигатель. В пяти минутах езды от редакции кафе «Белый крем». Колганов частенько игнорил аналогичное заведение в «Золотом тельце», предпочитая ему «Белый крем». Не из-за приятного названия, а из-за возможности обеденное время провести вне «рабочей обстановки». В том числе и потому, что, где бы он не находился внутри офисного центра, не говоря уже про свой кабинет, его неотрывно преследовало ощущение, что за ним подглядывает Валентина Кузьминична. Разумеется, если рассуждать здравым умом, сие бред. Но, тем не менее…