О. Дэкаэн - Прогнившие корни. Книга 1

– Да, спасибо. Совсем о ней забыла, – сказала Лана и оказалась в объятьях единственного родного человека.

Единственного ещё и потому, что рядом с ним её фобия мирно дремала.

– Почему не сообщила, когда придёт поезд? Я бы встретил, – упрекнул Ян, отстраняясь.

– Не хотела тебя отвлекать от работы.

– Глупости, – отмахнулся он. – Я взял пару дней отгула.

– Ты хорошо выглядишь, – сменила она тему и сделала пару шагов назад, чтобы как следует разглядеть, стоящего перед ней мужчину.

За годы, что они не виделись, её дядя почти не изменился: такой же подтянутый, высокий, без единого, седого волоска в густой, тёмной шевелюре. Всегда в неизменном твидовом пиджаке с кожаными заплатками на локтях и прямоугольных, узких очках – хамелеонах. Несмотря на свои пятьдесят с хвостиком, он был довольно привлекательным и Лана, в который раз задалась вопросом: Почему он до сих пор не женат?

Такого положительного во всех отношениях мужчину в маленьком городке оторвали бы с руками. Она ни разу не видела его неопрятным. Всегда аккуратный, с доброжелательной улыбкой на лице он нравился всем. Её дядя был тем человеком, которому хотелось рассказать обо всех своих переживаниях, поделиться своими горестями, что она и делала раньше. А он её слушал, успокаивал, давал дельный совет. Ян заменил ей отца, которого у неё никогда не было. Когда она была ребёнком, то часто воображала, что он и есть её потерянный родитель.

– Как может хорошо выглядеть человек в моём-то возрасте? – вздохнул он, хотя было заметно, что ему приятны слова племянницы. – Вот ты у нас красавица, девочка! Так похожа на… Агату в молодости.

Лана пропустила мимо ушей эту заминку, поняла, что дядя совсем не это хотел сказать, но время было не подходящим для расспросов.

– Сколько прошло? Лет десять?

– Одиннадцать, – поправила она.

– Как бежит время! – сокрушённо покачал он головой. – Как ты доехала?

– Нормально, – отозвалась Лана, отправляясь на кухню, чтобы поставить чайник.

– Как большой город?

– Живёт.

– Ты изменилась, – задумчиво произнёс Ян, вслед за ней появляясь на кухне.

Лана не поняла, хорошо это или плохо.

– Не одобряешь? – склонила она голову набок.

– Дело не в этом… – поторопился он её уверить. – Просто стала другой. Что с твоими волосами?

– Перекрасила.

Она не стала объяснять ему, что уже в двадцать, она начала седеть. Когда-то практически чёрные волосы обзавелись жёсткой мёртвой прядью, белеющей у кромки лба. В то время ей было наплевать на то, как она выглядит, но в сочетании с гетерохромией это рождало у людей ненужные ассоциации. Она ловила на себе обескураженные взгляды сокурсников, прохожих на улице. И так продолжалось несколько лет. Лишь её питомцам было плевать на то, как она выглядит.

Может, ей и дальше было бы всё равно, если бы не маленькая девочка в супермаркете, которая, не переставая дёргала мать за рукав кофты: « Мама, это ведьма?»

Сначала она не придала этим словам значения, но когда люди, как по команде повернули головы в её сторону, напряглась, почувствовав угрозу. Любопытство ребёнка было понятным, реакция её матери была, мягко говоря, странной. Та больно дёрнула своего ребёнка за руку и зашипела той что-то на ухо.

Лана видела слёзы в глазах девчушки, готовые вот-вот водопадом пролиться на розовые щёчки и немой вопрос: «Что я такого сделала?»

В тот же вечер она стала обладательницей тёмно-русых локонов. Где-то читала, что когда у человека наступает новый этап в жизни, он стремиться изменить что-то в своей внешности. Она изменила внешность, стремясь поменять свой внутренний мир. Не удалось.

– Как работа?

– Поверь, не так интересна, как твоя, – уклончиво сказала Лана, не горя желанием обсуждать ту, другую жизнь. Не для этого она приехала. – Ты расскажешь, что произошло с Агатой? – спросила она, устраиваясь в старом, потёртом кресле с чашкой чая в руке.

– Ну, с чего начать… Мне позвонили около полуночи, представились полицейскими и попросили приехать на опознание. Позже уже рассказали, что твою бабушку нашли на пороге дома.

– Внутри или снаружи?

– Внутри, конечно. Что ей делать поздно вечером на улице? Хотя дверь была не заперта и это странно. Врач сказал, что ей стало плохо с сердцем, и она потеряла сознание. Кто-то из местных вызвал бригаду скорой помощи, но было слишком поздно.

– Значит, она умерла сразу?

– Практически сразу.

Лана сделала глоток, давая себе время переварить услышанное.

– Как она жила все эти годы?

– Затворницей. Неделями никуда не выходила. Я старался, как можно чаще навещать её, но ты же знаешь, что Агата не тот человек, который любит принимать гостей. Она мне ясно давала понять, что ей не нужен контроль, даже в таком возрасте.

– Дом кажется заброшенным.

Ян вслед за ней медленно обвёл помещение взглядом.

– Ты должна понять, она стала уже слишком старой, многое забывала, стала рассеянной.

«Он словно оправдывается передо мной» – ужаснулась Лана.

– Перестань, я всё понимаю. Я бросила её в самое трудное для неё время, сбежала, повесив на тебя заботу о ней.

– Я тебя не обвиняю.

Они несколько минут просидели в тишине, думая каждый о своём.

– Она тебя любила.

– Да неужели? – в её голосе был сарказм.

– По-своему, но любила, – упрямо повторил он. – Ты просто не понимаешь…

Да, она не понимала. Просто не могла понять того, во что превратила жизнь маленькой девочки старая женщина. И все эти годы ей приходилось жить с этим внутри, меняя психологов, не способных усмирить её внутренних демонов.

– Ты сказал, вызвал скорую кто-то местный? Кто?

– Я не знаю, мне не сказали.

– Странно тебе не кажется? – задумчиво произнесла Лана. – Как этот неизвестный узнал, что с ней случилось, если она была в доме? Кто вообще заходит в нашу глушь?

И это было правдой. Дом Берсонов, переходящий из поколения в поколение, стоял в стороне от дороги – в десяти минутах ходьбы – и народу тут днём с огнём не сыщешь. С одной стороны тянулись частные владения Вальтманов – их давних соседей, по другую – хвойный лес.

– Может к ней кто-то приходил? – выдвинул предположение её дядя, словно впервые задумавшийся.

– Поздно вечером? – усомнилась она и сменила тему. – Мне ведь что-то нужно делать?

– Все обязанности по похоронам я, с твоего позволения, взял на себя.

– Спасибо.

Её благодарность этому человеку была искренней. Несмотря на постоянную занятость – он был директором местного музея – он всегда находил время на то, чтобы уделить внимание своей племяннице. Лана не помнила ни одного праздника, где не было бы её дяди, ни одного школьного собрания, на которое он исправно ходил все годы её учёбы. Каждая разбитая коленка или синяк, всё это проходило через заботливые руки дяди с неизменными словами: «Девочка, давай не будем расстраивать твою бабушку, хорошо?» И она со слезами на глазах всегда с готовностью кивала в ответ. Ей и самой не хотелось, чтобы Агата знала. Ведь тогда бы сразу же последовало наказание.