Тараксандра - Загадки Сфинкса

– Тебе здесь будет неплохо, моя милая, – прошептал художник. – Наконец-то ты попала в действительно достойное тебя общество. И все-таки жаль, что так получилось, прости меня.

Художник еще раз бросил взгляд на белеющую мертвым светом статую, всего несколько часов назад бывшую живым человеком, и покинул зал.

ГЛАВА 3

Было ранее утро, Степан Федорович Инкс сидел в своем загородном доме возле чуть приоткрытого окна и наслаждался двумя эфирными потоками: майской свежестью, состоящей из запахов сирени и жасмина, и легкими звуками музыки эпохи барокко, доносившимися, казалось, неизвестно откуда. Источник музыки все же был вполне реальным, но, благодаря умениям дизайнеров, надежно замаскированным. Степан Федорович не любил достижения цивилизации, он предпочитал свечи вместо ламп, камин в качестве отопления, а передвигался, в основном, пешком. Автомобиль у Степана Федоровича был, но его он использовал лишь, когда выезжал в город, что случалось не часто и только в самом крайнем случае. В элитном поселке, где он жил, среди местных чудаков и оригиналов, которые в изобилии населяли этот благодатный край, Степан Федорович был самым выдающимся и парадоксальным. Степан Федорович Инкс отличался предельной вежливостью, сдержанностью, суровостью и немногословностью, кроме того, Инкс был самый богатый в этом золотом крае, а уж его интеллект и познания выходили далеко за пределы сего островка благополучия. Будь у Степана Федоровича хоть немного честолюбия, он без труда бы стал мировым светилом в области науки и искусства, но Инкс был не тщеславным сибаритом. Дожив до 40 лет, он заимел только два пристрастия: классическую музыку и свою коллекцию антиквариата, каждый экспонат которой представлял собой баснословную ценность и, продав даже один из предметов, Степан Федорович мог бы обеспечить себя до конца своих дней. И не только себя, но и детей и внуков, если бы они у него когда-нибудь появились. Но Степан Федорович обзаводиться семьей не спешил. И артефакты он не продавал, а покупал. И только исключительные причины могли заставить Инкса расстаться хоть с одним из экспонатов. И пока в жизни Степана Федоровича было только два таких случая, и они ему обошлись в два редчайших предмета коллекции. Но Инкс не жалел об утратах, потому что эти жертвы были необходимы и более чем оправданы. При всей своей нелюдимости, Инкс был отзывчивым и добрым человеком. Со своими предложениями он не лез, но, если просили помощи, и, просивший действительно нуждался, он никогда не отказывал.

Степана Федоровича все очень уважали, но любить побаивались, да он и не стремился сблизиться с кем-либо или расширить свои знакомства, предпочитая вести уединенную замкнутую жизнь.

Единственным другом, с которым Инкс близко сошелся, был Дмитрий Александрович Проклов, сосед по поселку Константиновка, неутомимый археолог и коллекционер.

Эстет Степан Федорович, обожавший рассветы, особенно в летнюю пору, и в это утро проснулся очень рано. Он приветствовал восходящее солнце чарующей музыкой и блаженно улыбался, наслаждаясь звуками, запахами и приятными размышлениями о предстоящем бале.

Ежегодно, в день рождения Музея изящных искусств, в этом всемирно известном дворце, устраивался торжественный прием, куда приглашались выдающиеся деятели науки и культуры, миллионеры, и прочие известные личности. Степан Федорович и Дмитрий Александрович как признанные коллекционеры и уважаемые эксперты были постоянными участниками этих мероприятий. Как раз Проклов возвращался из очередного своего археологического путешествия, и Степан Федорович по возбужденному голосу друга понял, что Проклов вновь приедет не с пустыми руками. Инкс, хоть и был моложе Дмитрия Александровича лет на 15, давно завязал с поездками, предпочитая не находить, а покупать уже найденные шедевры. Изнурительные раскопки и тяготы походной жизни не привлекали коллекционера-эстета. Для Проклова же, наоборот, коллекционирование было второстепенным делом, которое просто являлось дополнением к археологии. Дмитрий Александрович Проклов обладал мистическим чутьем на клады. Для своих поисков он выбирал самые заброшенные, самые удаленные уголки, из которых неизменно возвращался с редчайшими ценностями. Часто подобные экспедиции занимали у него несколько месяцев, а случалось, что и год. Проклов работал один; вооруженный необходимой аппаратурой, живя в палатке, а то и вовсе в своем верном внедорожнике, он день за днем трудолюбиво и настойчиво поднимал пласты земли, погружался в зловонные болота или раскаленные пески. И природа раскрывала перед мудрым и терпеливым искателем свои тайны. Инкс же обладал необходимыми связями и знаниями, чтобы иметь информацию, у кого купить, где купить и по какой цене. Очень часто Степан Федорович покупал раритеты у друга или помогал ему реализовать найденный артефакт.

Мужчины договорились ехать вместе. Дмитрий Александрович, зная неприязнь друга к автомобилям, вызвался сам отвезти Степана Федоровича на бал.

Аристократические руки Степана Федоровича покоились на изящных подлокотниках кресла; лучи, щедро льющиеся в открытое окно, освещали точеный профиль: нос с горбинкой, спокойные мечтательные глаза, тонкие губы, аккуратно причесанные черные волосы. Степан Федорович грезил наяву, его мысли были приятны и блуждали в недосягаемых сферах; музыка, то задумчивая, то бодрая, словно ручеёк, бегущий по камешкам, наполняла небольшой, но очень уютный и изысканный дом.

Восходящее солнце осветило хорошо обставленную комнату, интерьер которой составляла мебель, созданная, или уже воссозданная, по макетам 18 века: изящные шкафы-поставцы, наполненные антикварной посудой, резные кресла а-ля Людовик XV, легкие стулья, почти воздушные столики. На миниатюрных полочках стояли статуэтки и вазочки, многим из которых, уже минуло не одно тысячелетие.

Перед мысленным взором Инкса проносились приятные образы чертогов, куда ему предстояло вскоре отправиться. Степан Федорович любил все приятное, будь-то звуки, запахи, слова или цвета. А здесь, в Музее изящных искусств, это все сливалось в единую упоительную гармонию. И начиналась она уже с первого этажа, где располагалось кафе, в котором готовили и подавали, вкуснейший кофе. Тонкий аромат напитка легким флюидом летал под сводами этого святилища искусства. Следуя по первому этажу, он втекал в египетский зал, строгий и таинственный, как сама жизнь древнего народа, и здесь смешивался с древними благовониями, которые источал, наверное, каждый предмет, египетской коллекции. Потом он, обогащенный восточным фимиамом, устремлялся в просторы греческих залов, огромных и светлых, словно храмы Эллады, а оттуда, почерпнув оттенки средиземноморского ветра и солнца, разлетался мириадами дуновений по залам и галереям Музея и не терялся среди дыхания и духов туристов и посетителей. Инкс блаженно улыбнулся и вдохнул полный грудью, словно уже ощущая эти пьянящие запахи. И какое наслаждение будет проходить под сводами просторных залов, вдыхать их аромат, к которому будет примешиваться еще один чарующий, еле ощутимый, неуловимый запах, запах изысканных духов прекрасной спутницы…