Владимир Комиссар - Ангина

– Валерия Ивановна, можете мне уделить пять-десять минут?

Учительница вопросительно посмотрела на меня. Я принял это как знак согласия и продолжил:

– Меня зовут Сергей Родомский. Я хочу с Вами посоветоваться, а может даже попросить о помощи. Наверное, правильней будет выразиться не о помощи, а о содействии.

Все это я произнес на довольно чистом украинском языке. Надо отметить, что Донецк является русифицированным городом и даже если пятьдесят процентов наших родителей и являются выходцами из украиноязычных регионов, все равно в семьях в основном разговаривают по-русски. Поэтому дети со временем, в процессе учения, прекрасно понимают «украинську мову», а вот самим излагать на ней свои мысли для большинства остается достаточно тяжело, как в прочем и большинству их родителей.

– Видите ли, я за последнее время самостоятельно изучил весь школьный курс по украинскому языку и украинской литературе и очень хотел бы Вас в этом убедить. Ведь согласитесь, какой мне смысл просиживать на Ваших уроках за партой в четвертом классе, когда я освоил уже десятый.

Естественно моя реплика вызвала реакцию, аналогичную реакции других учителей. Негодование, недоверие, затем, испытание. А закончилось все это тем, что мы абсолютно на равных обсуждали произведения Коцюбинского и Франка. Моим следующим и последним на сегодня уроком была физкультура. Я на нее идти не собирался и с удовольствием вел дискуссию с учительницей по украинскому.

Валерия Ивановна, как оказалось, была страстно увлечена творчеством украинских классиков девятнадцатого века, особенно выходцев из Австро-Венгрии. Мой уровень познания в этой области был значительно ниже и не выходил за рамки средних школьных знаний, но я был достаточно эрудирован, хорошо знал историю, и умел логически мыслить. В общем, моя учительница давно чаяла такого собеседника. Валерия Ивановна очень увлеклась. Ее щеки приобрели розовый румянец, в глазах отразился азарт, и мне периодически стало казаться, что учительница осознает мой действительный возраст.

Наш диалог прервал звонок, указывающий, что закончился очередной урок. Пора было расходиться. Вот только я так и не смог осознать, что содержал прощальный взгляд Валерии Ивановны. Шока, как и удивления не было. Может какая-то грусть, однозначно, понимание. И еще что-то, не очень осознаваемое, но вполне приятное.

Следующий учебный день начинался с урока русского языка. Этот предмет вел у нас завуч Лев Ионович, солидный холеный мужчина примерно моего прошлого возраста. Опять нелепая фраза относительно моего возраста. Тем не менее, оставим ее. Касательно же, личности учителя русского языка и литературы следует заметить, что он был очень строгим, требовательным и вызывал достаточный трепет у своих учеников, не давая малейшего повода к баловству и непослушанию. На его уроке я не мог позволить себе привольную демонстрацию своей гениальности, вернее предпочел этого не делать и вообще этот урок пропустил. Кстати, то, что я так хорошо помнил характер каждого из своих школьных преподавателей, является еще одним подтверждением того, что я не страдаю «иллюзией будущего».

В четвертом классе мы учились во вторую смену, и на занятия я пришел часам к двум, еще подождав минут пять-десять в коридоре, когда прозвенит звонок с первого урока, и преподаватель покинет аудиторию. Затем сразу направился в кабинет завуча, расположенный в глубине учительской. Лев Ионович сидел за своим столом, делая пометки в общей тетради. Поздоровавшись и попросив разрешения войти, я начал свою речь:

– Меня зовут Сергей Родомский. Я ученик 4-В класса. Я пришел извиниться, а точнее объяснить, почему я не присутствовал на Вашем уроке.

Преподаватель строго посмотрел на меня и с издевкой задал встречный вопрос:

– Ты хочешь сказать, что проспал, заболела голова или застрял в лифте?

Я, усмехнувшись, возразил:

– Да нет, Лев Ионович, проспать в дневной час – это достаточно тяжело, голова у меня никогда не болела, да и лифта в моем доме нет.

– Тогда, может, ты осмелишься утверждать, что все хорошо знаешь и тебе неинтересно присутствовать на моих уроках? Я уже успел кое-что прослышать о твоем вызывающем поведении на других уроках.

В свой ответ я вложил максимум деликатности, почтения и даже лести:

– Лев Ионович, я сейчас очень рискую навлечь на себя Ваш справедливый гнев, но я настоятельно прошу разобраться в моих познаниях по русскому языку и литературе. Я абсолютно не вправе утверждать, что досконально овладел этим предметом, но я действительно очень многое почерпнул, причем из всего школьного курса. И еще, опять же не хочу Вас шокировать, но я вполне неплохо изучил весь школьный курс по всем базовым предметам. В чем также прошу убедиться.

Лев Ионович некоторое время пристально смотрел на меня, а затем без каких либо предисловий устроил мне настоящий экзамен. Вопросы он задавал, достаточно системно, начиная от тем более младших классов и заканчивая старшими: фонетика, грамматика, синтаксис, пунктуация, литературные произведения, статьи критиков. Он не старался меня засыпать, но педантично и беспристрастно в течение почти часа зондировал мою глубину знания или незнания тех или иных аспектов предмета. А многие аспекты я действительно не знал или знал недостаточно.

– В том, что ты досконально знаешь весь школьный курс по русскому языку и литературе, ты меня абсолютно не убедил, – закончив опрос, резюмировал Лев Ионович.

– Не буду оспаривать, – согласился я – но будь сейчас на моем месте десятиклассник, разве он бы произвел на вас большее впечатление своими познаниями?

– Возможно, – после некоторой паузы задумчиво ответил преподаватель, а затем последовал долгожданный вопрос – Так чего же ты все-таки добиваешься?

– Для начала мне хотелось бы, чтобы по моему поводу собрался педсовет школы, на котором бы убедились, что я действительно обладаю достаточным уровнем знаний, чтобы, по крайней мере, не сидеть за партой в четвертом классе.

– Ну что ж, думаю, в ближайшее время я это устрою, – согласился завуч – а пока воздержись, пожалуйста, от дальнейшей демонстрации своих способностей. Отложим это до своего времени.

Лев Ионович сдержал свое слово, и педсовет состоялся уже в ближайшую субботу. На нем присутствовали, в том числе, я и моя мама, которую я предварительно подготовил. Надо признать, что мои родители довольно недоверчиво отнеслись к заявлению о моей «уникальности». Поэтому одновременно с учителями убеждать в этом пришлось и их.

Внеочередное, так называемое, собрание проводила лично директор школы и она же преподаватель математики. Поэтому естественно, что, прежде всего, меня ждал углубленный опрос по этому предмету. Минут на сорок, со все возрастающей сложностью. Я с ним справился «на ура» и попросил, чтобы меня «погоняли» по другим предметам. Директриса передала эстафету Татьяне Робертовне. Та задала лишь три, видимо заранее подготовленных, довольно непростых вопроса: один по средневековью, один по новой истории и один по истории СССР. Я также с ними неплохо справился. Предложили продолжить опрос преподавателю по украинскому языку и литературе, но Валерия Ивановна отказалась, сообщив, что уже убедилась в моих хороших познаниях по этому предмету. К моему изумлению Лев Ионович также подтвердил, что я неплохо освоил весь школьный курс по русскому языку и русской литературе.