Александр Свистунов - Тьма веков

Арльт свысока взглянул на криминаль-инспектора и высокомерно поджал нижнюю губу, сразу дав понять, насколько невысокого мнения он о выскочке, посмевшем оторвать его от важных дел.

– Господин Арльт, позвольте представить вам главу отдела гестапо в рейхсгау Верхний Дунай, криминаль-инспектора Густава Шмитца, – торжественно объявил, как на приёме, Эйхман, учтиво склонив перед своим наставником голову.

– Густав, позволь представить тебе почетного динстляйтера НСДАП, Теодора Арльта. Кажется, ты желал задать динстляйтеру несколько вопросов?

– Конечно. Это не отнимет много времени, господин динстляйтер, – выпалил Шмитц, решив, что самое время броситься в омут с головой, выложить все карты на стол, и смотреть, что из этого получится. Когда-то в криминальной полиции Дрездена подобная безумная тактика позволила ему обратить на себя внимание только что организованного отдела гестапо и, в итоге, дорасти до хорошего звания и годового жалования в четыре тысячи рейхсмарок. Возможно, сейчас был как раз тот самый момент. Тем более, и правда, Арльт мог и не иметь никакого отношения к найденышу, а Эйхману Шмитц нужен был по какой-то другой причине.

– Господин Арльт, благодарю за то, что согласились выслушать меня. Скажите, вы знакомы господином Брандтом, владеющим индийским кафе в Линце?

– Это очевидно, раз вы прибыли сюда, – холодно ответил динстляйтер, глядя прозрачными рыбьими глазами будто бы сквозь Шмитца, у которого от стального голоса Арльта по спине пробежал холодок.

– Вы поставляете ему сандаловые свечи?

– Да.

– Вы занимаетесь импортом товаров из Индии их торговлей только в Линце?

– Пара вопросов разве не закончилась на предыдущем? – Арльт перевел взгляд на побледневшего Эйхмана, который, по-видимому, весьма подобострастно относился к своему наставнику, о котором, почему-то, Шмитц никогда не имел чести слышать. Обменявшись с унтерштурмфюрером многозначительными взглядами, Арльт вновь уставился сквозь Шмитца и сказал:

– Я коллекционирую предметы восточной культуры. И продаю их. Сандаловые свечи и прочие ритуальные принадлежности являются второстепенным грузом, который я заказываю в Калькутте.

«Калькутта!» – осенило Шмитца, – «Клеймо на английском языке! Английская колония! Ого, да это всё неспроста!»

– Где вы храните сандаловые свечи?

– Склад индийских товаров находится в амбаре, за домом, со стороны Форстен-штрассе.

– Что вы знаете о юноше с разумом младенца и клеймом с английской надписью за левым ухом?

Арльт вздрогнул. Шмитц мог поклясться, что высокомерный старик не ожидал этого вопроса, и на секунду его маска безразличия слетела с лица. Прозрачные глаза забегали из стороны в сторону, а уголок рта нервно задергался. Криминаль-инспектор глянул на Эйхмана и понял, что для того вопрос был не меньшей неожиданностью. Более того, они вновь, уже взволнованно, переглянулись. Однако эффект неожиданности действовал всего мгновение.

– Что за бред вы несете? – чеканя каждое слово, переспросил Арльт. Затем он повернулся к Эйхману и добавил:

– Кажется, я дал ответов больше, чем обещал.

И, не прощаясь, вернулся в дом. Шмитц не рискнул его останавливать. Не желая ждать, пока зловещая пауза между ним и Эйхманом затянется, он спросил, не мог ли тот отвезти его обратно в Линц.

– Что за черт, Шмитц?! Что это был за бред про голого мальчика с мозгами ребенка?! – вместо ответа вспылил вдруг унтерштурмфюрер.

– Разве не за этим вы пробили мне колеса?

– Нет, черт возьми! Ты на днях депортировал в Аргентину чертова еврея с Леденштрассе!

– Шонберга? – настала очередь удивляться Шмитца, – А он тут причем?

– Да… – Эйхман открыл было рот, но спохватился и неопределенно махнул рукой, – Если ты не имеешь понятия, причем тут Шонберг, то и слава Богу. Поверить не могу. И это всё, что ты хотел узнать у Арльта? Серьезно?

– Честное слово, Адольф, – ответил Шмитц и рассказал унтерштурмфюреру всё, что знал сам, и каким образом он додумался поехать в поместье Штайнервег, принадлежавшее Арльту. Целую минуту Эйхман потратил на переваривание полученной информации, после чего озадаченно крякнул, почесал в затылке и кивнул на машину.

– Садись. Отвезу тебя в Линц.

– Серьезно? Адольф. Давай хотя бы заглянем в этот его амбар. Дело явно нечисто. Он испугался. Я следователь, я изучал психологию допроса на юрфаке дрезденского технологического.

– Садись в машину, Густав. Живо.

Опечаленный Шмитц, занял своё место. Эйхман прыгнул за руль, сдал назад, развернулся на месте, заставив покрышки визжать на каменной площадке перед особняком, и помчал автомобиль к Гроссабмергу. Однако, не доезжая до основной дороги, он завернул вправо, прямо в высокую пожелтевшую траву, и заглушил мотор.

– Идем, посмотрим, что там у него в амбаре, – проворчал Эйхман в ответ на немой вопрос Шмитца. Тот послушно кивнул и последовал за человеком, в котором никогда бы не смог заподозрить потенциального напарника.

Сотрудники двух разных ведомств, отвечавших за политическую безопасность рейха, пробирались по территории поместья Арльта сквозь густую траву по полю, которое давно никто не возделывал, что, как подумал Шмитц, для фермера было как-то странно. Пригнувшись, они миновали целый километр поля незамеченными и скоро оказались под стенами высокого деревянного амбара с крутой крышей, покрытой листами металла. Эйхман выглянул из-за угла и тут же юркнул обратно, прижав палец к губам.

– Два охранника, – прошептал он Густаву и показал пальцем назад, – Обойдем с другой стороны. Может, есть еще вход.

Амбар оказался, на удивление длинным. К тому же, в одном месте доски рассохлись и отошли в сторону, обнажив кирпичную кладку, из которой в действительности была сложена стена. С недоверием потрогав кирпичи, Эйхман округлил глаза и молча двинулся дальше.

– Ничего, – грустно констатировал он, когда они обошли амбар кругом и вышли к главному входу с другой стороны. Охранники также никуда не делись. Вдобавок, начинало темнеть, и по всему поместью зажглись мощные электрические лампы, что для этой сельской местности было нехарактерно.

– Теодор сказочно богат, – пояснил такое расточительное использование электроэнергии Эйхман. Потом в очередной раз выглянул из-за угла, спрятался и сказал:

– Надо действовать. Меня скоро хватятся. Так что молчи и доверься мне.

С этими словами он выпрямился, вышел из травы на площадку перед амбаром и громким решительным голосом окликнул сторожей. Двое крепких деревенщин, вооруженных охотничьими карабинами, вытянулись перед унтерштурмфюрером со вскинутой вверх рукой.

– Гитлерюгенд? – спросил одобрительным тоном Эйхман и потрепал ближайшего парнишку по его коротко стриженой голове, – Молодцы. Когда у вас смена караула?