Татьяна Латукова - Ведьма в лесу. Ведьма 1.0

– Отец, подари мне книжку с твоим автографом? Мне было бы приятно показать ее друзьям.

Кажется, мне удалось его удивить. Здорово так удивить. Мое отношение к его великим открытиям в области физики и информатики не было секретом. Поэтому просьба выглядела неожиданно выкинутым белым флагом. Отцу понадобилось с полминуты, чтобы обмозговать сказанное. Наконец, он протянул мне экземпляр книги, но не преминул добавить:

– Маргарита, в твоем возрасте не стоит зарабатывать авторитет за счет известности отца. Хвастаться книгами родителей свойственно подросткам, а ты все же взрослая женщина.

Тонко подмечено, отец. Как бы мне теперь поаккуратнее дать задний ход и выбраться отсюда? Отец продолжил сеанс моего воспитания:

– И еще хочу дополнительно заметить, что ты могла бы выбрать менее загруженный день для посещения. Я должен успеть пообщаться со всеми. Ведь от успеха книги зависит и твое будущее тоже.

Я ни в чем не зависела от отца последние десять лет, с тех пор как по его вежливой просьбе ушла из дома. Да и в самом «доме» я была за это время считанное количество раз, неизменно с папиного высочайшего позволения и только в ситуациях, когда обстоятельства подпирали. Но я знала, что перед своими друзьями он выставляет меня этакой вечно маленькой девочкой, капризулей и, в некотором роде, лентяйкой. Почти все его знакомые убеждены, что он до сих пор полностью меня содержит. А я никогда не опровергала его слова. Зачем? Прослыть еще и неблагодарной? В конце концов, ему пришлось терпеть меня долгие годы. Пусть говорит, что хочет, мне все равно.

– Да, пап, ты прав, конечно. Извини. Я ухожу, до свидания.

Торопясь оказаться как можно дальше и как можно быстрее, я не заметила выскочившей мне наперерез массивной тетечки, в результате чего получила мощный импульс и отлетела в чей-то упругий живот. Тетечка не замедлила прошипеть что-то малоцензурное, и я автоматически увидела в ее рту пару перекошенных и полуразрушенных нижних зубов. Бедненькая, ей очень больно. Что ж, я не обижаюсь, мне действительно жаль, что я вас задела, простите.

Повернувшись, я посмотрела на того, кто так удачно предотвратил мое падение.

Мужчина был немного выше меня, но шире в плечах раза в два. В нем было что-то такое спортивное, крепкое. Некрасивое лицо с резкими чертами смягчалось добрым выражением внимательных карих глаз.

Да еще каких глаз! Я вдруг на долю секунды представила себе эти глаза смеющимися, счастливыми, смотрящими на меня с любовью…

Внутренний голос оказался начеку: «Рита, у тебя сегодня „день идиотизма“? Такие порывы добром не кончаются. Ходу отсюда, быстро! Быстро, быстро, ногами шевели, на выход, бегом!..»

Мужчина чуть склонил голову набок и протянул мне руку:

– Кирилл.

Силы небесные, я что, еще и коснуться его должна? Может, закосить под сумасшедшую и сбежать?..

У него теплая приятная ладонь. Трудится на интеллектуальной ниве, но не чурается физического труда по выходным. Где-то есть домик в деревне. Простой, но уютный. Настоящий. Именно туда ему очень хочется сбежать отсюда прямо сейчас…

– Ау, ты забыла представиться.

Хороший голос. Уверенный, но без властных ноток. И сразу на «ты». Мило.

– Рита.

Отпускать его не хотелось. Хотелось так и стоять, впитывая чужую уверенность и спокойствие. И вот эту тягу к дому. Стремление к конечной точке на земле, которая называется домом.

Он первым отпустил мою руку и спросил:

– Нашла, что искала?

Я не сразу поняла, о чем это он. И только по смеси недоумения и легкого презрения на его лице поняла, что он разглядывает книжку отца. Значит, он тоже не верит в информационные струны. Но пускаться в объяснения было бы нелепо.

– Да, нашла.

– Я ухожу. Подвезти тебя?

Никаких лишних слов. И все сказано. Я точно влипла. Надо было сразу бежать. Но теперь уже поздно. Теперь эти карие глаза обладают властью сделать со мной все, что захотят. Интересно, он хоть немного догадывается, насколько я уже влипла?

Удобно устроившись на переднем сидении огромной машины, я немедленно принялась рефлексировать на тему «что делать, чтобы все не испортить». У меня было не так уж много романов, и все они кончались примерно одинаково: моими слезами и размышлениями на тему собственной женской несостоятельности. Обычно мужчины после непродолжительных отношений выставляли меня из своей жизни и вздыхали с облегчением. К тому же несколько лет я сознательно уклонялась от любых романтических историй и теперь с ужасом поняла, что понятия не имею, о чем нужно говорить и как себя вести.

Кирилл уверенно управлял автомобилем, время от времени посматривая на меня, словно пытаясь удостоверится, что я не испарилась. И сколько времени мы уже так едем? И куда?

Зазвонил мобильник.

Почему у меня всегда так? Чертова электроника. Проклятые мобильники. Ненавижу звук звонка. Почему люди всегда звонят мне, если у них проблемы?

В трубке глухо звучал голос Осинки:

– Рита! Риточка! Помоги! Пожалуйста, Ритка, помоги! Мне очень плохо. Я отравилась… Никого больше нет. Приезжай…

Я засунула телефон поглубже в сумку и попросила Кирилла:

– Останови здесь.

Мысли скакали галопом. Позвонить Ариадне – пошлет на три буквы. Однозначно. Осинка уже вешалась. И резала вены. Великой Тернопольской было на это наплевать. Теперь отравление. Неужели из-за альфонса? Вроде до статуса великой любви очередное увлечение Осинки еще не доросло? Или я что-то пропустила?

Кирилл притормозил у какого-то ларька и повернулся:

– Так куда едем?

Он не собирался меня отпускать. Что ж, я его за язык не тянула.

– На набережную Яузы.

Огромный дом, где жила Осинка, всегда казался мне похожим на монету. С одной стороны он был исполнен добропорядочности: недалеко река, рядом сквер с большими тополями, гуляют люди с колясками, сидят старушки. Но другая сторона, нависающая над железнодорожными путями и станцией, собирала возле себя все пороки мира.

Я коротко и четко командовала Кириллу, куда поворачивать, но когда машина, наконец, притормозила возле подъезда с массивной дверью, замялась.

Кирилл улыбнулся и, быстро выскочив из машины, галантно распахнул дверь с моей стороны:

– Добро пожаловать домой?

Я отрицательно покачала головой:

– Это не дом. Здесь подруга. Она отравилась.

Выражение его лица стало серьезным:

– Я пойду с тобой.

Надо было возразить, но я боялась. Я чувствовала беду. Большую беду…

На долгий звонок никто не откликнулся. Я вытащила из сумки маленькую пилку для ногтей и привычным жестом подцепила хреновину в глубине замочной скважины. Я научилась этому, когда Осинка была еще студенткой, и иногда я забегала к ней переночевать. Дверь распахнулась, и я ворвалась в одно-единственное огромное помещение.