Эль Верж - Просто проснись

© Эль Верж, 2018

ISBN 978-5-4490-4248-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вокруг было пусто. Непривычно пусто и тихо. И это Его раздражало. Он привык к суете, шуму и к действию… Сейчас делать было нечего. Бездействие длилось долго. Сначала он считал дни, месяцы, годы, а потом сбился со счета – разве есть смысл считать бесконечность? А перед ним простиралась именно бесконечность – серая, скучная, как липкая паутина, в которой Он был беспомощной мухой…

Сколько прошло времени с тех пор, как Он здесь оказался – теперь бы он и не сказал, хотя отлично помнил тот день, когда Его свергли и поместили в это никуда, чтобы Он НАВСЕГДА остался там….

1

Однажды, совсем неожиданно пришла мысль «А что я здесь делаю? Зачем я здесь? Почему?» На меня эти вопросы обрушились, когда я тихо – мирно ковыляла по раскаленному асфальту, лениво жуя банан и наслаждаясь обеденным перерывом. Честно признаюсь, не смотря на мои тридцать три года, эти вопросы посетили меня впервые. Странно, правда? Раньше я об этом вообще не задумывалась – просто жила и все, не думая, ни о каком смысле жизни. Хотя говорят, многие начинают задумываться об этом гораздо раньше. Но может, у меня просто отставание в развитии, в конце концов, возможно, только сейчас пришло мое время. В общем, я замерла посреди тротуара с набитым ртом и кожурой в руке. Прохожие недоуменно глядели на худосочную девицу в легкой красной юбке и облегающей красной футболке, уставившуюся в небо. Я всегда смотрю вверх, когда меня посещают сложные мысли. Простояв в полном оцепенении минуту, я, наконец, опомнилась, дожевала банан, выбросила в ближайшую урну кожуру и медленно потащилась в сторону офиса. Перерыв подходил к концу, нужно было вновь настраиваться на рутинную работу, но непрошенные вопросы не давали покоя, напротив, они атаковали меня со всех сторон. «Зачем ты идешь на эту работу, ведь ты ее терпеть не можешь? Чего ты добилась за тридцать три года своей жизни?» Я пыталась отбиваться, но попытки были довольно жалкие: «На работу я иду, потому что нужно что-то есть и чем-то платить за квартиру и в свои тридцать три я независимая, молодая женщина!» Но эти доводы меня совсем не успокоили, поэтому остаток рабочего дня я провела в весьма растрепанных чувствах, что немедленно отразилось на результатах моей работы – три счета были выписаны с ошибками, а про два заказа я вообще начисто забыла.… Когда ровно в шесть ноль, ноль я, как обычно, пулей вылетела из офиса спину мне сверлил недовольно-укоризненный взгляд директора…

На улице царствовала адская жара. Каблучки завязали в раскаленном асфальте, но я наслаждалась теплом, которое, проникая в каждую клетку моего тела, наконец, добралось и до рук. А ведь большую часть года они оставались ледяными. Было чудесно чувствовать себя насквозь теплой и живой. Тяжелые мысли, заморенные жарой, потеряли свою форму и лишь темной дымкой маячили где-то на дальнем плане моего сознания. Я постепенно приходила в себя и тут из сумочки донеслись трагические нотки моей любимой мелодии на сотовом телефоне. Остановившись посреди улицы, я принялась яростно рыться в содержимом своей миниатюрной сумки, безуспешно пытаясь найти телефон. Но постоянно натыкалась лишь на баночку, в которой носила свой обед, визитницу, ключи, расческу, помаду, упаковку жевательной резинки, носовой платок, зеркальце, пудреницу, шариковую ручку, влажные салфетки, упаковку аспирина – в общем на все что угодно, что можно найти в недрах крошечной женской сумочки, только не на телефон, трагически разрывающий тишину жаркого летнего вечера. Когда я наконец, ухватила плоский корпус мобильника, на экране уже светилась надпись «один пропущенный вызов». Я пару секунд размышляла, посмотреть ли кто меня так настойчиво разыскивал, или нет. Во мне беспощадно боролись два чувства – любопытство и осторожность. Было весьма интересно, кто это решил мне позвонить вечером (в последнее время меня звонками не баловали) и в то же время я боялась, что звонок был рабочий. Конечно, можно было просто не перезванивать, но, увы, в этом случае мне были бы обеспечены угрызения совести, и вечер бы был испорчен. Но, в конце концов, я была женщиной, а значит, любопытство, конечно, победило. Я нажала на просмотр и испытала легкое чувство разочарования, беспокойства и злости на саму себя. Конечно, все просто. А я-то на что надеялась? Что объявился тайный поклонник, который только и мечтает, чтобы провести со мной вечер? «Пора перестать мечтать, тетя!» – пробурчала я, набирая мамин номер, потому что звонила именно она.

– Лорабель, дорогая, немедленно езжай по адресу, – пропела мамуля в трубку даже без приветствия.

– А что случилось? – Поинтересовалась я, нисколько не волнуясь. Зная свою маму, я вполне могла предположить, что она сейчас стоит посреди бутика, сомневаясь, какое платье выбрать. Хотя за советом о пополнении гардероба она скорее бы обратилась к моей старшей сестре.

– Дорогая, объясню все на месте. Ты ведь сейчас не занята? – И, разумеется, не дождавшись моего ответа, отключилась. Тяжело вздохнув, я положила сотовый и пошла к ближайшей трамвайной остановке. Забравшись в подошедший трамвай, и удобно устроившись около окна, я набрала свою старшую сестру Анибель. Прослушав несколько длинных гудков и сообщение о том, что абонент сейчас не может подойти к телефону, я погрузила сотовый вновь в пучину хаоса своей сумочки и, задумчиво разглядывая мелькавший за окном заводской пейзаж, лениво размышляла о том, что же еще выдумала мамочка. Кстати, она у нас большая оригиналка. Взять хотя бы наши с сестрой имена. Но впрочем, здесь оригинальную традицию завела еще моя прабабка со стороны матери, назвав мою бабушку Мирабель, которая в свою очередь нарекла свою дочь Марибель, а она уже подарила нам имена Анибель и Лорабель, что, разумеется, означало ничто иное, как Ани и Лора красавицы. Вот так наше семейство прямо-таки кишело красавицами.

Трамвай остановился на нужной мне остановки и я вышла из трамвая, щурясь от вечернего солнца… Оглядевшись вокруг, я заметила мамин ярко-красный Ситроен и направилась к нему. Заметив меня, мамуля вышла из машины и помахала мне рукой. На ней было легкое белое платье, которое отлично смотрелось на ее стройной фигуре. Мамочка на все сто процентов оправдывала приставку «бель». Несмотря на свои шестьдесят, она выглядела едва ли старше сорока пяти, и меня с Анибель часто принимали за ее сестер. Сейчас мамочка была, как она выражалась сама в «активном поиске». Год назад она во второй раз овдовела и теперь искала нового мужа. Наш с Анибель отец умер, когда мне было десять, а сестре семнадцать лет. Потом мамочка вышла замуж за очень состоятельного мужчину гораздо старше себя. И вот он счастливо прожив до восьмидесяти трех лет, оставил мамочку богатой вдовой.