Марк Фишер - Майами

Ее муж задержал взгляд на снимке, где Мария Лопес оседлала партнера, в то время как тот, казалось, буквально вцепился в ее грудь, как в спасательный буек; возможно, это сравнение не было лишено смысла, ведь говорят же, что старость – это кораблекрушение.

– Решительно, он вовсе не похож на человека, который вляпался во что-то неприятное, – насмешливо бросил Роджер.

– Ну, ладно, не буду тебе мешать, – сказала Николь, с недовольным видом собирая снимки: она сунула их мужу под нос вовсе не для того, чтобы обеспечить тому небольшой сеанс вуайеризма!

Она вернулась за свой рабочий стол, поставила три снимка перед монитором и посмотрела на них с ощущением недоумения и обескураженности.

Глория Симпсон была так уверена в себе, в безупречной верности своего мужа. Но эти снимки говорили сами за себя.

И однако интуиция Николь – неугомонная интуиция – восставала против очевидных фактов, твердя, что здесь что-то не так.

«Нужно отстраниться от воздействия первого впечатления, которое, что бы ни говорили, не всегда самое верное, – подумала она. – Нельзя поддаваться воздействию общего эффекта, что мешает мне разглядеть детали этих фотографий».

Она пристально посмотрела на черно-белые отпечатки: снимки были хорошего качества, по всей вероятности, работа профессионала.

Она принялась скрупулезно изучать их, будто надеясь что-то обнаружить.

Но нет, ничего.

Ничего, кроме пошлых компрометирующих кадров.

И по сути дела, грустных, так как на них был пожилой мужчина – сатир, пытающийся купить иллюзию молодости в объятиях молодой женщины, годившейся ему в дочери.

Но бесполезно упорствовать: она пошла по неверному пути!

Только дураки не способны изменить мнение! В любом случае, если ей и суждено прославиться, то уж точно не благодаря этому расследованию.

Совсем упав духом, Николь взяла конверт, собираясь вложить туда снимки. В этот момент она обратила внимание на странный факт: ни на одной из фотографий не было видно глаз мистера Симпсона.

На первом фото он лежал на кровати напротив раздетой Марии Лопес, при этом он не опирался на локоть, что было бы естественно; его седовласая голова (виден был только затылок) не была приподнята, она, скорее, вяло покоилась на подушке, словно он еще спал.

Это выглядело не слишком правдоподобно – получалось, что адресованная ему зазывная улыбка Марии пропадала втуне?

На втором снимке он лежал под молодой женщиной, но его глаза были закрыты, и, соответственно, зрачков не было видно.

Конечно, случается, что человек моргает, когда его фотографируют. Но было бы куда более естественно, если бы глаза мистера Симпсона, протягивавшего обе руки к груди сладострастной любовницы, были широко раскрыты.

На третьем фото вообще было невозможно разглядеть глаза партнера, поскольку длинная черная шевелюра Марии Лопес скрывала его лицо.

Не многовато ли совпадений?

Логично предположить, что Симпсона чем-то накачали, и в то время, когда были сделаны эти компрометирующие снимки, он попросту спал.

Следовательно, эта гротескная сцена была поставлена с единственной целью, чтобы скомпрометировать его и при случае шантажировать.

Но было одно но . (Не без этого!)

Если мистер Симпсон спал, когда делали эти снимки, то как он мог тянуться к груди своей любовницы?

Каверзный вопрос.

Николь уныло вздохнула.

Она опять сочиняет историю вместо того, чтобы писать статью, строго придерживаясь фактов, Роджер неоднократно упрекал ее за это.

И все же…

Миллиметр за миллиметром изучив второй снимок, она подметила новую деталь. Деталь по меньшей мере любопытную.

Николь отважилась на новое вторжение на территорию Роджера. При виде ее он глухо заворчал: неужто нельзя дать ему спокойно поработать хоть пять минут?

Однако она молча прошла мимо его письменного стола, села на старую софу, на которой любила прилечь с книгой, и сняла свой джемпер, обнажив грудь. Затем она выложила на пол фотографию, поразившую ее больше всего: ту, на которой Мария Лопес красовалась в позе наездницы, и окликнула мужа:

– Солнышко, подойди сюда, пожалуйста!

– Но, дорогая, я ведь только что сказал, что работаю, – не оборачиваясь, ответил Роджер.

– Это ненадолго, обещаю.

Он наконец обернулся и увидел, что она сняла джемпер: намерения жены были вполне очевидными.

– Дорогая, я пишу, мне нужно… сосредоточиться.

– Это займет тридцать секунд.

Тридцать секунд! Неужто она и впрямь хотела заняться любовью наспех… Даже не наспех, а со скоростью взлетающего «конкорда»!

– А это не может подождать?

– Нет.

– Даже если учесть, что я не хочу заниматься любовью?

– Я не прошу тебя заняться любовью! Я просто прошу подойти сюда на тридцать секунд и оказать мне маленькую услугу.

Что она задумала, какую услугу он мог оказать ей за тридцать секунд на старой софе, стоявшей в его кабинете? Разве что наскоро заняться любовью, чтобы снять стресс от непомерных нагрузок в редакции?

Скрипнув зубами, он встал, сочтя по зрелом размышлении, что дальнейшие расспросы бесполезны: женщины премилые существа, понять их невозможно, и хотя они женаты уже целых пять лет, это совершенно не меняет дела! Он без энтузиазма приблизился к софе.

– Ложись! – скомандовала жена.

– Ложиться?

Несмотря на принятое решение, он уже задавал вопросы.

– Через тридцать секунд ты свободен, обещаю.

Роджер улегся на софу, с сомнением поджав губы.

– Не на живот, на спину, – уточнила Николь.

Супруг выразительно закатил глаза, но, не возражая, послушно перевернулся на спину. Николь поспешила занять позицию сверху.

– Теперь, – приказала она, – прикоснись к моей груди.

– Но, Николь, я же сказал, что мне нужно работать, – запротестовал Роджер.

– Я вовсе не прошу тебя заниматься со мной любовью, я прошу только обхватить мою грудь руками, как на снимке.

Он взглянул на лежавшую на полу фотографию; сама по себе она была неплоха, но что за странную эротическую игру затеяла его жена? И все же он подчинился и взял ее груди, как берут два маленьких круглых яблока. Николь схватила запястья мужа.

– Добавь жару, не так вяло, – запротестовала она, – представь, что я и впрямь твоя любовница.

«Любовница! Интересное предложение! – подумал он. – Впрочем, лучше не комментировать подобные вещи: это слишком скользкая дорожка!» Он проявил больше усердия. Николь посмотрела на снимок, лежавший на полу, сравнивал положение рук мужа с жестом, которым Симпсон ласкал груди своей любовницы.

Роджер недоумевал. Решительно, его жена необычная женщина! Может, она просто переутомилась? В любом случае она ему не солгала: было непохоже, что она жаждет секса, хотя ее рискованная поза и обнаженная грудь, казалось, свидетельствовали об обратном.